тогда мнѣ будетъ очень стыдно. Подожду! будетъ еще время читать. Не уже ли я буду всю жизнь простымъ солдатомъ? Вышемирскаго произвели уже въ унтеръ-офицеры. Правда у него есть покровительница, графиня Понятовская. Еще при началѣ кампаніи, она сама привезла его къ Беннигсену и получила отъ него обѣщаніе быть непосредственнымъ покровителемъ ея питомца. Но я, я одна въ этомъ пространномъ мірѣ! Козлу надобность заботиться обо мнѣ! Надобно всего ожидать отъ времени и самой себя! Странно было бы, если бъ начальники мои не умѣли отличить меня отъ солдатъ, взятыхъ отъ сохи.
— Кресы — такъ называется у Коннопольцевъ обязанность развозить приказы изъ штаба въ эскадронную квартиру; быть на кресахъ, значитъ быть послану съ однимъ изъ такихъ приказовъ. Сегодня моя очередь; это объявилъ мнѣ Гачевскій, злой взводный унтеръ-офицеръ: тебѣ на кресы Дуровъ. — Очень, радъ! Я въ самомъ дѣлѣ рада всякой новости. Въ лагерѣ меня очень
тогда мне будет очень стыдно. Подожду! будет еще время читать. Неужели я буду всю жизнь простым солдатом? Вышемирского произвели уже в унтер-офицеры. Правда, у него есть покровительница, графиня Понятовская. Еще при начале кампании она сама привезла его к Беннигсену и получила от него обещание быть непосредственным покровителем ее питомца. Но я, я одна в этом пространном мире! Кому надобность заботиться обо мне! Надобно всего ожидать от времени и самой себя! Странно было бы, если б начальники мои не умели отличить меня от солдат, взятых от сохи.
Кресы — так называется у коннопольцев обязанность развозить приказы из штаба в эскадронную квартиру; быть на кресах, значит быть послану с одним из таких приказов. Сегодня моя очередь; это объявил мне Гачевский, злой взводный унтер-офицер: «Тебе на кресы, Дуров». — «Очень, рад!» Я в самом деле рада всякой новости. В лагере меня очень
