лошадьми, замѣтилъ мое упражненіе. — Чего ты ищешь, Дуровъ? спросилъ онъ, подъѣхавъ ко мнѣ; — я отвѣчала, что ищу ягодъ. Видно ротмистръ угадалъ причину, потому что оборотясь къ взводному унтеръ-офицеру, сказалъ ему въ полголоса: смотри чтобъ Дуровъ и Вышемирскій были сыты. Онъ поѣхалъ далѣе, а старые солдаты говорили вслѣдъ: если мы будемъ сыты, такъ будутъ и они! Объ этихъ щенкахъ всегда больше думаютъ, нежели о старыхъ заслуженныхъ солдатахъ! Какіе вы дураки, старые заслуженные солдаты! сказалъ подходившій къ намъ вахмистръ, о комъ же и заботиться какъ не о дѣтяхъ! Вы, я думаю, и сами видите, что оба эти товарища только что вышли изъ дѣтскаго возраста. Пойдемте со мною дѣти, говорилъ шутя вахмистръ, взявъ обоихъ насъ за руки; ротмистръ велѣлъ накормить васъ. Намъ дали супу, жаренаго мяса и бѣлаго хлѣба.
Видя что лошади пасутся покойно и уланы спятъ на лугу, я не находила никакой надобности бодрствовать одна; было
лошадьми, заметил мое упражнение. — «Чего ты ищешь, Дуров?» — спросил он, подъехав ко мне; я отвечала, что ищу ягод. Видно ротмистр угадал причину, потому что, оборотясь к взводному унтер-офицеру, сказал ему вполголоса: «Смотри, чтоб Дуров и Вышемирский были сыты». Он поехал далее, а старые солдаты говорили вслед: «Если мы будем сыты, так будут и они! Об этих щенках всегда больше думают, нежели о старых заслуженных солдатах!» «Какие вы дураки, старые заслуженные солдаты! — сказал подходивший к нам вахмистр, — о ком же и заботиться, как не о детях! Вы, я думаю, и сами видите, что оба эти товарища только что вышли из детского возраста. — «Пойдемте со мною дети, — говорил, шутя, вахмистр, взяв обоих нас за руки, — ротмистр велел накормить вас». Нам дали супу, жареного мяса и белого хлеба.
Видя, что лошади пасутся покойно и уланы спят на лугу, я не находила никакой надобности бодрствовать одна; было
