убили Дуровъ? не раненъ ли ты? но узнавши какъ это случаюсь что я хожу тутъ пѣшкомъ, съ досадою вскрикнулъ на меня: пошелъ за фронтъ, повѣса! Хотя печально, но поспѣшно шла я къ тому мѣсту, гдѣ видѣла флюгера пикъ Коннопольскаго полка. Встрѣчающіеся съ сожалѣніемъ говорили: ахъ, Боже мой! посмотри какой молодой мальчикъ раненъ; иначе никто не могъ думать, видя улана пѣшкомъ въ залитомъ кровью мундирѣ. Я уже сказала, что раненный офицеръ лежалъ грудью на рукѣ у меня, и надобно полагать, что рана его была на груди, потому что весь мой рукавъ быль въ крови.
Къ неизъяснимой радости моей, Алкидъ возвращенъ мнѣ, хотя и не такъ какъ я надѣялась, но все возвращенъ: я шла задумчиво полемъ къ своему полку, вдругъ вижу ѣдущаго отъ непріятельской стороны нашего поручика Подвышанскаго на моей лошади; я не вспомнилась отъ радости, и незаботясь о томъ, какимъ случаемъ конь мой очутился подъ Подвышанскимъ, подбѣжала
убили Дуров? не ранен ли ты?» Но, узнавши, как это случаюсь, что я хожу тут пешком, с досадою вскрикнул на меня: «Пошел за фронт, повеса!» Хотя печально, но поспешно шла я к тому месту, где видела флюгера пик Коннопольского полка. Встречающиеся с сожалением говорили: «Ах, боже мой! посмотри какой молодой мальчик ранен». Иначе никто не мог думать, видя улана пешком в залитом кровью мундире. Я уже сказала, что раненный офицер лежал грудью на руке у меня, и надобно полагать, что рана его была на груди, потому что весь мой рукав быль в крови.
К неизъяснимой радости моей, Алкид возвращен мне, хотя и не так, как я надеялась, но всё возвращен: я шла задумчиво полем к своему полку, вдруг вижу едущего от неприятельской стороны нашего поручика Подвышанского на моей лошади; я не вспомнилась от радости и, не заботясь о том, каким случаем конь мой очутился под Подвышанским, подбежала
