7 сентября Москва услыхала ужасную бородинскую пальбу. Вечеромъ Ростопчинъ возвѣстилъ о большой побѣдѣ. Этому не повѣрили, и богачи начали выезжать. Вскорѣ Ростопчинъ пожаловался царю, что Кутузовъ обманулъ его, а Кутузовъ въ свою очередь спросилъ, гдѣ же тѣ 80.000 добровольцевъ, которыхъ обѣщалъ ему прислать московскій главнокомандующій. Выселеніе жителей пошло еще спѣшнѣе; въ Москвѣ осталось едва ли 50.000. Понимая, что городу пришелъ конецъ, Ростопчинъ поторопился отправить въ Петербургъ проживавшихъ въ Москвѣ сенаторовъ, чтобы Наполеонъ не нашелъ никого, съ кѣмъ можно было бы начать переговоры; онъ ускорилъ отправку изъ Москвы дворцоваго имущества, музеевъ, архивовъ, чудотворныхъ иконъ. Другія мѣропріятія его болѣе знаменательны; онъ передалъ народу арсеналъ и казенные кабаки, разрѣшилъ народу вооружаться и напиваться; открылъ тюрьмы и распустилъ по городу каторжниковъ; вывезъ всѣ пожарныя трубы, которыхъ въ Москвѣ было до 1.600. Нѣкоторыя его тогдашнія замѣчанія лишь впослѣдствіи стали понятны; такъ, принцу Евгенію Вюртембергскому онъ сказалъ: „Лучше разрушьте Москву, чѣмъ отдавать ее“; своему сыну: „Поклонись Москвѣ въ послѣдній разъ; черезъ полчаса она запылаетъ“.
Вступленіе французовъ въ Москву. — 14 сентября Наполеонъ предписалъ Мюрату возможно скорѣе вступить въ Москву; генералу Дюронелю — привести къ нему власти и именитыхъ людей города, которыхъ онъ называлъ „боярами“; инспектору Деннье — отправиться въ завоеванный городъ и заготовить тамъ припасы и квартиры для войскъ. Мюратъ галопомъ промчался черезъ Дорогомиловскую слободу, доѣхалъ до моста черезъ Москва-рѣку, обмѣнялся здѣсь подарками и рукопожатіемъ съ начальникомъ русскаго аррьергарда. Послѣ этого онъ проѣхалъ чрезъ всю Москву; городъ оказался пустымъ; Мюратъ направился въ Кремль, гдѣ его встрѣтили ружейными выстрѣлами мошенники, которыхъ выпустилъ, напоилъ и вооружилъ Ростопчинъ. Здѣсь онъ узналъ объ отъѣздѣ всѣхъ сенаторовъ, всего богатаго населенія, самого главнокомандующаго. Наполеонъ прождалъ все послѣ обѣда 14 сентября, требуя къ себѣ „бояръ“. Онъ говорилъ: „Можетъ быть, эти жители даже не умѣютъ сдаться“. Въ концѣ концовъ ему привели подъ видомъ депутаціи нѣсколькихъ русскихъ изъ простонародья, да нѣсколькихъ французовъ. Наполеонъ провелъ ночь въ слободѣ и назначилъ Мортье московскимъ губернаторомъ. „Главное — чтобы не было грабежей. Вы отвѣчаете мнѣ за это головой“. Ночью пришло извѣстіе, что на биржѣ вспыхнулъ пожаръ, но съ нимъ легко справились.
Утромъ 15-го Наполеонъ вступилъ со своею гвардіей въ Кремль при звукахъ Марсельезы. „Наконецъ я въ Москвѣ, — воскликнулъ онъ, — въ старомъ дворцѣ царей, въ Кремлѣ!“ Онъ поднялся на колокольню Ивана Великаго и могъ на досугѣ созерцать всю Москву: Кремль съ Китай-городомъ и Гостинымъ дворомъ, который заключалъ въ себѣ несмѣтныя богатства, Бѣлый городъ и Земляной валъ. За исключеніемъ кремлевскихъ дворцовъ, церквей и нѣсколькихъ сотъ дворянскихъ домовъ, Москва была деревяннымъ городомъ. Даже мосты были деревянные. Все представляло собою такой горючій матеріалъ, что лѣтомъ, по полицейскимъ распоряженіямъ, воспрещалось разводить огонь въ домахъ. Этотъ огромный городъ, покинутый жителями и лишенный всякой защиты отъ огня, могъ сдѣлаться жертвой первой же искры. А мы видѣли, насколько Ростопчинъ способствовалъ этому своими подготовленіями.
Великая армія расположилась по городу слѣдующимъ образомъ: императорская гвардія — въ Кремлѣ; кавалерія Мюрата —
7 сентября Москва услыхала ужасную бородинскую пальбу. Вечером Ростопчин возвестил о большой победе. Этому не поверили, и богачи начали выезжать. Вскоре Ростопчин пожаловался царю, что Кутузов обманул его, а Кутузов в свою очередь спросил, где же те 80.000 добровольцев, которых обещал ему прислать московский главнокомандующий. Выселение жителей пошло еще спешнее; в Москве осталось едва ли 50.000. Понимая, что городу пришел конец, Ростопчин поторопился отправить в Петербург проживавших в Москве сенаторов, чтобы Наполеон не нашел никого, с кем можно было бы начать переговоры; он ускорил отправку из Москвы дворцового имущества, музеев, архивов, чудотворных икон. Другие мероприятия его более знаменательны; он передал народу арсенал и казенные кабаки, разрешил народу вооружаться и напиваться; открыл тюрьмы и распустил по городу каторжников; вывез все пожарные трубы, которых в Москве было до 1.600. Некоторые его тогдашние замечания лишь впоследствии стали понятны; так, принцу Евгению Вюртембергскому он сказал: «Лучше разрушьте Москву, чем отдавать её»; своему сыну: «Поклонись Москве в последний раз; через полчаса она запылает».
Вступление французов в Москву. — 14 сентября Наполеон предписал Мюрату возможно скорее вступить в Москву; генералу Дюронелю — привести к нему власти и именитых людей города, которых он называл «боярами»; инспектору Деннье — отправиться в завоеванный город и заготовить там припасы и квартиры для войск. Мюрат галопом промчался через Дорогомиловскую слободу, доехал до моста через Москва-реку, обменялся здесь подарками и рукопожатием с начальником русского аррьергарда. После этого он проехал чрез всю Москву; город оказался пустым; Мюрат направился в Кремль, где его встретили ружейными выстрелами мошенники, которых выпустил, напоил и вооружил Ростопчин. Здесь он узнал об отъезде всех сенаторов, всего богатого населения, самого главнокомандующего. Наполеон прождал всё после обеда 14 сентября, требуя к себе «бояр». Он говорил: «Может быть, эти жители даже не умеют сдаться». В конце концов ему привели под видом депутации нескольких русских из простонародья, да нескольких французов. Наполеон провел ночь в слободе и назначил Мортье московским губернатором. «Главное — чтобы не было грабежей. Вы отвечаете мне за это головой». Ночью пришло известие, что на бирже вспыхнул пожар, но с ним легко справились.
Утром 15-го Наполеон вступил со своею гвардией в Кремль при звуках Марсельезы. «Наконец я в Москве, — воскликнул он, — в старом дворце царей, в Кремле!» Он поднялся на колокольню Ивана Великого и мог на досуге созерцать всю Москву: Кремль с Китай-городом и Гостиным двором, который заключал в себе несметные богатства, Белый город и Земляной вал. За исключением кремлевских дворцов, церквей и нескольких сот дворянских домов, Москва была деревянным городом. Даже мосты были деревянные. Всё представляло собою такой горючий материал, что летом, по полицейским распоряжениям, воспрещалось разводить огонь в домах. Этот огромный город, покинутый жителями и лишенный всякой защиты от огня, мог сделаться жертвой первой же искры. А мы видели, насколько Ростопчин способствовал этому своими подготовлениями.
Великая армия расположилась по городу следующим образом: императорская гвардия — в Кремле; кавалерия Мюрата —
