Этихъ немногихъ примѣровъ, взятыхъ изъ сотни имъ подобныхъ, достаточно, чтобы показать степень безумія, овладѣвшаго англійской публикой въ этотъ періодъ.
Одинъ изъ современниковъ, въ назиданіе потомства составилъ списокъ главнѣйшихъ эфемерныхъ предпріятій того времени. Въ спискѣ этомъ мы находимъ 202 „мыльныхъ пузырей“, фигурировавшихъ подъ различными наименованіями и выставлявшихъ въ своемъ заголовкѣ различныя промышленныя и даже филантропическія цѣли. (Такъ въ спискѣ мы встрѣчаемъ „общество для пособія трудолюбивымъ людямъ“ „общество для снабженія бѣдныхъ ремесленниковъ работою“, „общество для покупки и возвращенія кому слѣдуетъ незаконно отнятыхъ имуществъ“ и т. д.). Страсть къ спекуляціямъ такъ овладѣла всѣми, что даже наслѣдный принцъ далъ позволеніе выставить его имя во главѣ одного изъ этихъ предпріятій и, хотя Уольполь стыдилъ его тѣмъ, что „мыльный пузырь принца Уэльскаго“ будетъ продаваться въ Чэнджъ-Элли по сбавленной цѣнѣ, принцъ, тѣмъ не менѣе, не устранился отъ предпріятія, пока не нажилъ на немъ 40,000 ф. ст. Всеобщій крикъ, выражаясь словами поэта, былъ слѣдующій:
«Get money, money still
And then let virtue follow, if she will.
This, this the saving doctrine preached to all,
From low St. James’s to high St. Paul;
From him whose quill stands quivered at his ear,
To him who notches sticks at Wesminster»
Пока дѣло шло на повышеніе, директоры самымъ усерднымъ образомъ участвовали въ торговлѣ бумагами и великодушно дѣлились своими барышами съ своими приверженцами. Герцоги и герцогини получали свои сотни тысячъ, и статсъ-секретари — свои десятки тысячъ фунтовъ. Всѣ спекулировали и всѣ ликовали.
Стоимость всѣхъ предметовъ потребленія возросла до баснословныхъ цѣнъ [1]. Въ то же время многими умами стали овладѣвать самыя эксцентричныя идеи. Двѣ личности — дама и господинъ, — объявили, что ни за что не согласятся нажить менѣе 3,000,000 ф. ст. Господинъ замышлялъ на эти деньги купить польскую корону; мечта дамы была не менѣе царственнаго свойства. Надъ ними обоими подсмѣялся въ стихахъ одинъ поэтъ. Когда „мыльный пузырь“ лопнулъ, не осуществивъ ихъ грандіозныхъ желаній, оба обратились къ
- ↑ Такъ, за заднюю часть вичины платилось отъ трехъ до пяти гиней.
Этих немногих примеров, взятых из сотни им подобных, достаточно, чтобы показать степень безумия, овладевшего английской публикой в этот период.
Один из современников в назидание потомству составил список главнейших эфемерных предприятий того времени. В списке этом мы находим двести два «мыльных пузырей», фигурировавших под различными наименованиями и выставлявших в своем заголовке различные промышленные и даже филантропические цели. (Так в списке мы встречаем «Общество для пособия трудолюбивым людям», «Общество для снабжения бедных ремесленников работою», «Общество для покупки и возвращения кому следует незаконно отнятых имуществ» и так далее.) Страсть к спекуляциям так овладела всеми, что даже наследный принц дал позволение выставить его имя во главе одного из этих предприятий и, хотя Уолпол стыдил его тем, что «мыльный пузырь принца Уэльского» будет продаваться в Чэндж-Элли по сбавленной цене, принц тем не менее не устранился от предприятия, пока не нажил на нем сорок тысяч фунтов стерлингов. Всеобщий крик, выражаясь словами поэта, был следующий:
Get money, money still
And then let virtue follow, if she will.
This, this the saving doctrine preached to all,
From low St. James’s to high St. Paul;
From him whose quill stands quivered at his ear,
To him who notches sticks at Wesminster.
Пока дело шло на повышение, директора самым усердным образом участвовали в торговле бумагами и великодушно делились своими барышами с своими приверженцами. Герцоги и герцогини получали свои сотни тысяч, и статс-секретари — свои десятки тысяч фунтов. Все спекулировали и все ликовали.
Стоимость всех предметов потребления возросла до баснословных цен[1]. В то же время многими умами стали овладевать самые эксцентричные идеи. Две личности — дама и господин — объявили, что ни за что не согласятся нажить менее трех миллионов фунтов стерлингов. Господин замышлял на эти деньги купить польскую корону; мечта дамы была не менее царственного свойства. Над ними обоими подсмеялся в стихах один поэт. Когда «мыльный пузырь» лопнул, не осуществив их грандиозных желаний, оба обратились к
- ↑ Так, за заднюю часть ветчины платилось от трех до пяти гиней.
