передъ тѣмъ, и помощь эта была бы, быть можетъ, еще значительнѣе, если бы незадолго до этого парламентъ не выдалъ концессіи соперничествующему учрежденію — „земельному банку“; вслѣдствіе этой концессіи довѣріе публики къ англійскому банку пошатнулось и акціи его пали со 110 на 88. Къ этому присоединился еще заговоръ золотыхъ дѣлъ мастеровъ Ломбардстрита, росписки которыхъ до этого обращались вмѣсто банковыхъ билетовъ и которые въ существованіи сказаннаго банка видѣли ущербъ своимъ интересамъ. Они позаботились стянуть къ себѣ со всѣхъ сторонъ бумаги этого учрежденія и представили ихъ въ него 4-го мая, какъ разъ въ ту минуту, когда бо̀льшая часть старыхъ денегъ была поглощена и начиналось замѣшательство вслѣдствіе недостатка новой монеты. Одинъ золотыхъ дѣлъ мастеръ представилъ требованіе на 30,000 фунт. стерл. Директоры банка однако не растерялись. Они отказались уплачивать по тѣмъ билетамъ, которые были представлены участниками этого заговора, и предоставили владѣльцамъ таковыхъ билетовъ обращаться за содѣйствіемъ къ суду, между тѣмъ какъ добросовѣстные кредиторы продолжали получать удовлетвореніе. Тогда стали появляться пасквили, въ которыхъ англійскій банкъ противупоставлялся въ самомъ невыгодномъ свѣтѣ земельному банку, но директоры нѣкоторое время храбро выдерживали поднявшуюся противъ нихъ бурю. Вскорѣ, однако же, они увидѣли себя въ невозможности уплачивать звонкою монетою даже добросовѣстнымъ кредиторамъ. Тогда они придумали новое средство выпутаться изъ бѣды. Они потребовали отъ акціонеровъ двадцати-процентнаго добавочнаго взноса и такимъ образомъ составили сумму, позволившую имъ выдавать по каждому требованію по крайней мѣрѣ 18 проц. Билеты они возвращали при этомъ кредиторамъ, съ надписью, обозначавшею размѣръ произведенной въ счетъ ихъ уплаты. Мнѣ еще показывали въ подвалахъ англійскаго банка нѣсколько такихъ билетовъ съ надписями, вмѣстѣ съ рукописнымъ билетомъ въ милліонъ фунтовъ стерлинговъ, хранящимся отъ прошлаго столѣтія. Такимъ образомъ билеты банка продолжали обращаться, но цѣнность ихъ измѣнялась со дня на день, даже съ часу на часъ, потому что публика находилась въ такомъ возбужденіи, что самая пошлая выдумка какого нибудь биржевого плута встрѣчала вѣру и была достаточна для повышенія или для пониженія курса. Въ одно время лажъ составлялъ 6, въ другое 24%. Десятифунтовый билетъ, который по утру иногда стоилъ 9 фунтовъ, къ вечеру того же дня едва могъ быть проданъ за 8 фунтовъ.
Къ этому то времени относится изобрѣтенье текущаго долга министромъ финансовъ Вильгельма Оранскаго, Монтегью. Ему удалось провести добавочную статью къ закону о земельномъ банкѣ, уполномочивавшую правительство выпускать процентныя бумаги — свидѣтельства казначейства, — которыя долженствовали быть погашены изъ налоговъ, ожидавшихся къ поступленію въ будущемъ году. Эти бумаги были ничто иное, какъ особая форма для взиманія на-
перед тем, и помощь эта была бы, быть может, еще значительнее, если бы незадолго до этого парламент не выдал концессии соперничествующему учреждению — Земельному банку; вследствие этой концессии доверие публики к Английскому банку пошатнулось и акции его пали со 110 на 88. К этому присоединился еще заговор золотых дел мастеров Ломбардстрита, расписки которых до этого обращались вместо банковых билетов и которые в существовании сказанного банка видели ущерб своим интересам. Они позаботились стянуть к себе со всех сторон бумаги этого учреждения и представили их в него 4 мая как раз в ту минуту, когда бо́льшая часть старых денег была поглощена и начиналось замешательство вследствие недостатка новой монеты. Один золотых дел мастер представил требование на 30 000 фунтов стерлингов. Директора банка однако не растерялись. Они отказались уплачивать по тем билетам, которые были представлены участниками этого заговора, и предоставили владельцам таковых билетов обращаться за содействием к суду, между тем как добросовестные кредиторы продолжали получать удовлетворение. Тогда стали появляться пасквили, в которых Английский банк противопоставлялся в самом невыгодном свете Земельному банку, но директора некоторое время храбро выдерживали поднявшуюся против них бурю. Вскоре, однако же, они увидели себя в невозможности уплачивать звонкою монетою даже добросовестным кредиторам. Тогда они придумали новое средство выпутаться из беды. Они потребовали от акционеров двадцатипроцентного добавочного взноса и таким образом составили сумму, позволившую им выдавать по каждому требованию по крайней мере восемнадцать процентов. Билеты они возвращали при этом кредиторам с надписью, обозначавшею размер произведенной в счет их уплаты. Мне еще показывали в подвалах Английского банка несколько таких билетов с надписями вместе с рукописным билетом в миллион фунтов стерлингов, хранящимся от прошлого столетия. Таким образом, билеты банка продолжали обращаться, но ценность их изменялась со дня на день, даже с часу на час, потому что публика находилась в таком возбуждении, что самая пошлая выдумка какого-нибудь биржевого плута встречала веру и была достаточна для повышения или для понижения курса. В одно время лаж составлял шесть процентов, в другое двадцать четыре процента. Десятифунтовый билет, который поутру иногда стоил девять фунтов, к вечеру того же дня едва мог быть продан за восемь фунтов.
К этому-то времени относится изобретение текущего долга министром финансов Вильгельма Оранского, Монтегью. Ему удалось провести добавочную статью к закону о Земельном банке, уполномочивавшую правительство выпускать процентные бумаги — свидетельства казначейства, — которые долженствовали быть погашены из налогов, ожидавшихся к поступлению в будущем году. Эти бумаги были не что иное, как особая форма для взимания на-
