обстоятельства, нарушающія обыкновенное теченіе дѣлъ (войны, политическія смуты, торговыя затрудненія) уменьшаютъ производство и торговлю. Поэтому, мы видимъ, что валюта ухудшается, какъ скоро на политическомъ или на торговомъ горизонтѣ появляются тучи, и улучшается, какъ скоро настаетъ миръ, усиленіе торговой и промышленной дѣятельности и, какъ слѣдствіе этого, умноженіе оборотовъ.
Изъ вышесказаннаго становится ясно, что въ Англіи, во время кризиса 1857 г. дѣйствительно могъ быть недостатокъ въ денежныхъ знакахъ, что, при здоровомъ состояніи производительности этой страны, расширеніе выпуска билетовъ естественно не могло вызвать въ публикѣ недовѣрія и стремительнаго натиска въ банкъ за обмѣномъ билетовъ на звонкую монету, — между тѣмъ какъ, при подобныхъ же обстоятельствахъ, французскій банкъ, или австрійскій національный банкъ въ 1848 г. были вынуждены ввести у себя уплату звонкою монетою. Для насъ становится, такимъ образомъ, понятенъ и другой фактъ, надъ которымъ не мало ломали головы экономисты и государственные люди, — именно, какимъ образомъ могло случиться, что, когда англійскій банкъ въ 1797 г. ввелъ принудительный курсъ для своихъ билетовъ, это не особенно понизило ихъ курсъ противъ номинальной ихъ цѣны. Но тѣ же соображенія указываютъ намъ, что ни въ Германіи, ни во Франціи подражать примѣру Англіи нельзя. Еще Франція могла бы сдѣлать это сравнительно съ меньшимъ рискомъ, такъ какъ банкъ ея не выпускаетъ билетовъ достоинствомъ ниже 100 фр. [1], а потому она могла бы побудить часть населенія къ употребленію банковыхъ билетовъ выпускомъ болѣе мелкихъ бумажныхъ денегъ, между тѣмъ какъ въ Австріи выпускъ билетовъ въ 1 гульденъ истощилъ уже всю потребность въ бумажныхъ деньгахъ, какая только могла быть въ публикѣ. Въ этомъ-то соотношеніи заключается разгадка того, почему австрійскій національный банкъ не пользуется тою же репутаціею солидности, какъ англійскій, хотя билеты его лучше обезпечены фондами, чѣмъ англійскіе: суммы, должныя государствомъ австрійскому банку, незначительнѣе, а запасъ звонкой монеты нерѣдко бываетъ больше, чѣмъ въ англійскомъ, доходя иногда до ⅓ всего количества обращающихся билетовъ.
Нельзя, впрочемъ, отрицать, что довѣріе публики, на которомъ основанъ кредитъ, иногда идетъ какими-то загадочными, необъяснимыми путями и нерѣдко напоминаетъ больнаго, который вдругъ довѣрился изъ чувства личной симпатіи и черезъ это довѣріе получаетъ облегченіе.
Это взаимное соотношеніе между размѣрами торговыхъ оборотовъ въ странѣ и суммою бумажныхъ денегъ, могущею быть поглощенной обращеніемъ, пока-
- ↑ Это было написано въ 1857 г. Съ тѣхъ поръ французскій банкъ получилъ разрѣшеніе выпускать билеты въ 50 фр.
обстоятельства, нарушающие обыкновенное течение дел (войны, политические смуты, торговые затруднения) уменьшают производство и торговлю. Поэтому мы видим, что валюта ухудшается, как скоро на политическом или на торговом горизонте появляются тучи, и улучшается, как скоро настает мир, усиление торговой и промышленной деятельности и, как следствие этого, умножение оборотов.
Из вышесказанного становится ясно, что в Англии во время кризиса 1857 года действительно мог быть недостаток в денежных знаках, что при здоровом состоянии производительности этой страны расширение выпуска билетов, естественно, не могло вызвать в публике недоверия и стремительного натиска в банк за обменом билетов на звонкую монету, между тем как при подобных же обстоятельствах французский банк или австрийский национальный банк в 1848 году были вынуждены ввести у себя уплату звонкою монетою. Для нас становится, таким образом, понятен и другой факт, над которым немало ломали головы экономисты и государственные люди, именно, каким образом могло случиться, что, когда Английский банк в 1797 году ввел принудительный курс для своих билетов, это не особенно понизило их курс против номинальной их цены. Но те же соображения указывают нам, что ни в Германии, ни во Франции подражать примеру Англии нельзя. Еще Франция могла бы сделать это сравнительно с меньшим риском, так как банк ее не выпускает билетов достоинством ниже ста франков.[1], а потому она могла бы побудить часть населения к употреблению банковых билетов выпуском более мелких бумажных денег, между тем как в Австрии выпуск билетов в один гульден истощил уже всю потребность в бумажных деньгах, какая только могла быть в публике. В этом-то соотношении заключается разгадка того, почему австрийский национальный банк не пользуется тою же репутацией солидности, как английский, хотя билеты его лучше обеспечены фондами, чем английские: суммы, должные государством Австрийскому банку, незначительнее, а запас звонкой монеты нередко бывает больше, чем в Английском, доходя иногда до одной трети всего количества обращающихся билетов.
Нельзя, впрочем, отрицать, что доверие публики, на котором основан кредит, иногда идет какими-то загадочными, необъяснимыми путями и нередко напоминает больного, который вдруг доверился из чувства личной симпатии и через это доверие получает облегчение.
Это взаимное соотношение между размерами торговых оборотов в стране и суммою бумажных денег, могущею быть поглощенной обращением, пока-
- ↑ Это было написано в 1857 году. С тех пор французский банк получил разрешение выпускать билеты в пятьдесят франков.
