плуты, именно гордился тѣмъ, что проведетъ каждаго, и потому предположеніе жены, что его могъ оболванить мальчишка, показалось ему слишкомъ обиднымъ, и онъ произнесъ:
— Въ какихъ это смыслахъ понять, Машенька?..
— Мало ли чего онъ набрешетъ, а ты, по добротѣ своей, и вѣришь... Какой гонералъ станетъ съ нимъ разговаривать, и кому нужно узнавать, гдѣ живетъ этотъ змѣенышъ... Я за нимъ слѣжу... Знаю, какъ онъ безстыжъ врать... Все-тоонъ тебѣ набрехалъ, Иванъ Захарычъ...
— И вовсе не набрехалъ, Марья Петровна... Хучь сейчасъ подъ присягу, что генералъ со мной говорилъ... И фамилію свою даже объявилъ: я, говоритъ, генералъ Езоповъ, — съ энергіей отчаянія произнесъ Антошка, имѣя, впрочемъ, о присягѣ довольно смутныя понятія.
Надо полагать, что и относительно всевѣдѣнія Господа Бога Антошка имѣлъ далеко не точныя представленія, или же полагалъ, что Господь милосердно терпитъ вранье несчастныхъ мальчиковъ, спасающихъ свою шкуру отъ толстыхъ ременныхъ поясовъ, потому что нисколько не затруднился, въ доказательство дѣйствительности встрѣчи съ генераломъ, прибавить:
— Какъ передъ истиннымъ Богомъ говорю... Пусть разразитъ меня на этомъ мѣстѣ, если я вру...
И вслѣдъ затѣмъ еще перекрестился нѣсколько разъ, нисколько не думая, что совершаетъ грѣхъ.
По счастью, Иванъ Захаровичъ, никогда не видалъ генерала Езопова, хотя и слышалъ, что есть такой генералъ, занимающій видное мѣсто, и не
