тѣ и давно хотѣла поговорить о немъ съ тобой... Онъ совсѣмъ не негодяй, какъ ты думаешь, мой другъ... Ты самъ въ этомъ убѣдишься, когда выслушаешь, что я тебѣ скажу...
— Я слушаю, Anеttе... Переходи къ дѣлу...
— Тогда это письмо, которое ты мнѣ показывалъ... Помнишь?
— Ну, помню...
— Вѣдь онъ дѣйствительно просилъ для того, что бы одѣть мальчика, котораго спасъ отъ какого-то изверга солдата и пріютилъ у себя... Этого мальчика ты и встрѣтилъ... Онъ и теперь живетъ у твоего брата, который очень привязанъ къ своему пріемышу... О, еслибъ ты зналъ, какая это трогательная привязанность двухъ несчастныхъ!
И госпожа Опольева разсказала мужу и о томъ, какъ княгиня Мarіе хотѣла помѣстить Антошку въ пріютъ, и какъ Александръ Ивановичъ не согласился, какъ онъ былъ боленъ, какъ совсѣмъ измѣнилъ жизнь, пересталъ пить и сталъ другимъ человѣкомъ.
Опольевъ внимательно слушалъ жену. Ироническая улыбка скользила по его губамъ, когда онъ спросилъ:
— Откуда ты слышала всѣ эти чувствительныя исторіи объ его чудесномъ превращеніи? Тебѣ онъ ихъ онисывалъ, что ли?... И, наконецъ, на что же онъ живетъ, если не собираетъ по улицамъ... Кто ему помогаетъ?..
— Нина.
Всегда ровный и сдержанный, почти никогда не возвышавшій голоса, его превосходительство на этотъ разъ не выдержалъ — до того сообщеніе жены было неожиданно — и воскликнулъ:
