хорошихъ дней... Молчи... Я вѣрно говорю! — смѣясь, прибавлялъ онъ, видя, что Антошка хочетъ протестовать противъ такого утвержденія.
И, съ удовольствіемъ потягиваясь на мягкой постели, иногда произносилъ въ видѣ сентенціи:
— Да, есть-таки хорошіе люди на свѣтѣ!
И какъ бы для большаго убѣжденія стараго озлобленнаго скептика, что дѣйствительно есть добрые люди, однажды Вѣра Алексѣевпа предложила ему работу.
Онъ не вѣрилъ своимъ ушамъ.
— Мнѣ? Работу? Что жъ; я съ умѣю сдѣлать? — какъ-то безпомощно произнесъ Опольевъ съ грустной усмѣшкой.
— Отлично съ умѣете, я увѣрена. Работа не трудная, но только кропотливая. Надо переписывать статистическія таблицы. Хотите попробовать, Александръ Иванычъ?
— Еще бы не хотѣть!
О, эта дѣвушка отлично понимала психологію человѣческой души и знала, какъ пріободрить и поднять бывшаго пропойцу и нищаго въ его собственныхъ глазахъ.
— Но какъ же вы сами, Вѣра Алексѣевпа? Хотите лишить себя работы, чтобъ дать мнѣ? — спрашивалъ „графъ“, стараясь подъ шутливымъ тономъ скрыть свое волненіе.
— И не думаю. Мнѣ даютъ этой работы, сколько угодно.
— Въ такомъ случаѣ, я попробую на старости лѣтъ что-нибудь заработать...
И „графъ“ на другой же день засѣлъ за работу, кажется, въ первый разъ во все время своей жизни.
