дѣлай послѣ этого добро людямъ... Хлопочи о нихъ! — съ сердцемъ промолвила княгиня. — Что можетъ выйти изъ этого мальчика? Нищій, пьяница, воръ.
— О нѣтъ, тетя, нѣтъ... О немъ и о дядѣ будутъ заботиться... Дядя больше не станетъ просить милостыни... Нѣтъ! — энергично протестовала Нина, вся вспыхивая.
— Ты хочешь помогать ему?
— Да, тетя.
— Напрасно, моя милая... Надо помогать съ разборомъ... Твои деньги пойдутъ на пьянство... Твой дядя совсѣмъ погибшій человѣкъ...
— Не думаю, тетя...
— А я увѣрена... Ужъ если помочь ему, то иначе...
— Какъ, тетя?
— А вотъ какъ: помѣстить его въ богадѣльню. Я берусь это устроить. Это было бы лучше всего!
И княгиня вся засіяла отъ этой, неожиданно осѣнившей ея голову мысли. Въ самомъ дѣлѣ, чего же лучше!
— Но если дядя не захочетъ, тетя, въ богадѣльню? — промолвила Нина и невольно улыбнулась этому неудержимому желанію княгини благодѣтельствовать людямъ, не спросивши у нихъ, хотятъ ли они этого.
— Ну и дуракъ, если не захочетъ, — категорически отрѣзала княгиня. Ему, значить, нравится жизнь, которую онъ ведетъ.
— Нѣтъ, милаятетя, ужъ вы исполните просьбу... Оставьте дядѣ мальчика... Не откажите, голубчикъ-тетя! — упрашивала Нина.
— Ну, хорошо... Я уступаю... Не хотятъ люди
