ложкой, а, поглощенный одною мыслью — передать какъ можно скорѣе письмо по назначенію — обратился къ молодому кухонному мужику, который, недалеко отъ дверей, перемывалъ въ жестяной лохани тарелки.
Голосъ Антошки дрожалъ тревожньшъ нетернѣніемъ, когда онъ спросилъ молодого парня:
— Скажите пожалуйста, барышня дома?
— Барышня? А тебѣ зачѣмъ барышня?
— Письмо имъ есть... Передать бы.
— Обожди. Кто-нибудь изъ комнатъ придетъ и возьметъ... И дома ли, нѣтъ-ли барышня — скажетъ...
— Должно быть дома, еще не завтракали, — замѣтилъ, отворачиваясь отъ плиты, поваръ, довольно благообразный старикъ съ сѣдымй кудреватыми волосами, выбивавшимися изъ-подъ бѣлаго колпака.
И, оглядѣвши Антошку своими добродушными и въ то же время любопытными небольшими глазками, спросилъ:
— А ты отъ кого съ письмомъ, мальчикъ?
— Отъ одного бѣднаго ихъ сродственника... Онѣ знаютъ...
— На бѣдность, значитъ, проситъ?
— Очень даже нуждаются...
Поваръ подумалъ и сказалъ:
— Вѣрно, это тотъ самый сродственникъ, котораго генералъ приказалъ не пускать и писемъ отъ него не принимать...
— То-то отъ него письмо къ барышнѣ.
— А онъ какъ же доводится генералу... Ты не знаешь? — любопытно допрашивалъ старикъ.
— Родной братъ...
— Родной братъ? — воскликнулъ старикъ-поваръ,
