— Удивляюсь, что нужно отъ меня полиціи? — промолвилъ „графъ“, растягивая для важности слова и щуря глаза. — Дайте, пожалуйста, эту бумагу.
Околоточный вынулъ ее изъ портфеля и подалъ „графу“.
Тотъ пробѣжалъ ее и измѣнился въ лицѣ.
Въ этомъ предписаніи частному приставу предлагалось объявить отставному гвардіи штабсъ-ротмистру Александру Опольеву о томъ, что бы онъ немедленно отправилъ проживающаго у него незаконнаго крестьянскаго сына Антона Щигрова, 14 лѣтъ, въ пріютъ Общества „Помогай ближнему!“ Въ случаѣ же оказанія названнымъ Опольевымъ какого-либо препятствія отобрать отъ него Антона Щигрова, объявивъ Опольеву, что за уклоненіе отъ распоряженій начальства онъ будетъ подвергнутъ строжайшему взысканію.
— Но по какому же это праву!? — воскликнулъ „графъ“, бросая тоскливый взглядъ на Антошку. — Если онъ не желаетъ въ пріютъ...
Антошка понялъ, что околоточный пришелъ изъ-за него и сталъ бѣлѣе рубашки.. .
— Извините-съ... Я ничего не знаю... Я подчиненный чинъ... Потрудитесь росписаться...
Но, вмѣсто того, „графъ“ снова воскликнулъ:
— Эта дура княгиня... моя двоюродная сестра, хочетъ насильно тащить въ пріютъ мальчика, о которомъ я просилъ... Это она затѣяла всю эту подлую... исторію... Но я... я не позволю... Слышишь, Антошка?.. Мы не позволимъ... Ты не будешь въ пріютѣ!.. Экіе мерзавцы, эти благотворители! — кипятился возмущенный графъ.
И, обращаясь къ околоточному, проговорилъ:
