два мѣсяца плаванія «Диноры», а она подвинулась всего лишь на двѣсти пятьдесятъ миль прямого разстоянія огъ С.-Франциско до мѣста назначенія — Мельбурна.
Всѣхъ раздражала эта медленность плаванія. Особенно недоволенъ былъ капитанъ Блэкъ, чередовавшійся вахтами со своимъ помощникомъ. каждый изъ нихъ выстаивалъ по шести часовъ наверху и каждый ежедневно надѣялся, что вотъ-вотъ задуетъ попутный вѣтеръ, и бригъ подъ всѣми парусами направится къ цѣли, дѣлая миль по двѣсти суточнаго плаванія.
А между тѣмъ вѣтеръ, какъ нарочно, почти постоянно дулъ, какъ говорятъ моряки, въ «лобъ», и приходилось лавировать и постоянно дѣлать частые повороты, что утомляло и вызывало неудовольствіе въ матросахъ, которымъ и послѣ вахты не удавалось ни одной ночи спокойно выспаться: то и дѣло боцманъ или штурманъ вызывали подвахтенныхъ наверхъ для поворота — маневра, требовавшаго присутствія всего незначительнаго экипажа «Диноры».
Еще слава Богу, что погода все время стояла хороша и вѣтеръ дулъ ровный и не особенно свѣжій, такъ что не приходилось еще чаще безпокоить людей, чтобы брать рифы.
Во время своихъ вахтъ капитанъ Блэкъ, расхаживавшійпо возвышенной площадкѣ юта, подъ которой помѣщалась его каюта, въ своей кожаной короткой курткѣ, бѣлыхъ штанахъ и соломенныхъ туфляхъ, надѣтыхъ на босыя ноги, былъ, по обыкновенію, наружно спокоенъ и даже, казалось, невозмутимъ.
По крайней мѣрѣ, блѣдное, помятое жизнью, но все еще красивое лицо капитана Блэка, съ изящными и тонкими чертами, суровое, энергичное и самоувѣренное лицо, въ которомъ съ перваго же взгляда чувствовалась непреклонная воля, и сказывался желѣзный характеръ, — не выражало ни безпокойства, ни волненія.
А между тѣмъ на душѣ у капитана было далеко не покойно. Противные вѣтры злили его тѣмъ болѣе, что разстраивали его планы, извѣстные ему одному и тщательно скрываемые даже отъ помощника, штурмана Гаука.
И глаза капитана Блэка, острые и пронзительные, какъ у кор-
