— И отлично, что не американецъ... Я и говорю, что самый ученый американецъ не хочетъ понять того, что вы понимаете насчетъ совѣсти и милліоновъ... Такъ я не за милліонами пріѣхалъ, а для того, чтобы попробовать новой жизни и выучиться зарабатывать своимъ горбомъ, какъ вы... Досталъ двѣсти рублей, исхода... Какъ видите, не очень-то за годъ выучился. Не особенно принимали на черную работу... Ужъ какъ ни старался, —не выгорало, и меня выгоняли... Теперь у однихъ русскихъ на пріискѣ работалъ... думалъ на отъѣздъ домой наработаю... А наши русскіе вовсе прогорѣли, и вотъ я весь тутъ... Котомка съ бѣльемъ и десять долларовъ въ карманѣ... Доберусь до Санъ-Франциско и напишу матери, чтобы высылала двѣсти рублей, а до того продержусь... Какую-нибудь бумажную работу достану... Какой я къ чорту рабочій!.. И что мнѣ дѣлать въ Америкѣ?.. Только и думалъ здѣсь, какъ бы не пропасть... Однѣ газеты только и читалъ и ни одной книжки... Какая книжка, когда къ вечеру только и радъ, что въ постель?.. Вотъ, Василій Ивановичъ, въ чемъ дѣло... А скоро ваша ферма?..
— Устали, Николай Николаевичъ? Минутъ черезъ пять будемъ.
— Немножко усталъ... Не привыкъ... И въ Америкѣ дуракъ дуракомъ... ну ее къ чорту! Вернусь въ Россію, окончу курсъ и буду земскимъ врачомъ... Буду, по крайней мѣрѣ, мужиковъ лѣчить... Помогу имъ, сколько можно... Все-таки буду знать, для чего я живу на свѣтѣ... И со своими!..
— И какой же вы милый баринъ!—радостно промолвилъ Чайкинъ .
— То-то и вы говорите:«баринъ»...Баринъ и есть... И что подѣлаешь?..
Скоро земляки пришли въ ранчу. Чайкинъ увелъ студента въ свою комнату. Тамъ Чайкинъ помогъ «барину» помыться и вынулъ изъ котомки чистую рубашку.
А Неустроевъ въ это время весело болталъ и восхищался комнатой.
— Небось, такихъ хозяевъ и въ Америкѣ мало!—говорилъ онъ.
