Сузанна, въ видѣ особенной любезности, сказала:
— Я вамъ дамъ новое кольцо на салфетку, Чайкинъ... Вы не брезгаете поболтать съ Сузанной?.. А других не очень-то любятъ меня слушать... Особенно старый Вилькъ... Онъ хорошій человѣкъ, но больше молчитъ... все молчитъ... А зачѣмъ человѣку молчать? Языкъ на то и данъ человѣку, чтобы онъ говорилъ... Не правда ли, Чайкинъ?
Чайкинъ деликатно согласился. Однако, все-таки прибавилъ, что очень много говорить не всякіе умѣютъ.
— То-то и я говорю, что не умѣютъ. И это нехорошо, Чайкъ.
Чайкинъ промолчалъ.
— Кто не умѣетъ много говорить, значитъ, тотъ много думаетъ...
— Такъ развѣ это дурно?
— А кто много думаетъ, тотъ и на дурное додумается!.. Я замѣтила... Мой бывшій хозяинъ-плантаторъ все молчалъ... Зато и какъ жестокъ былъ съ неграми, если бы вы знали, Чайкъ!..
Въ эту минуту вошелъ молодой Фрейлихъ, пріодѣтый по праздничному. Онъ пожалъ руку Чайкину, любезно кивнулъ головой негритянкѣ и проговорилъ съ веселымъ смѣхомъ:
— Ужъ Сузанна, вѣрно, заговорила васъ, Чайкъ... Сузанна милая особа, но такой болтушки, какъ она, я еще не видалъ... Вы не сердитесь, Сузанна, и дайте мнѣ позавтракать. А Чайкъ въ других разъ будетъ васъ слушать.
— Онъ любезный молодой человѣкъ, .. Онъ умѣетъ выслушать старую женщину... Не то, какъ многіе других... Сейчасъ подаю вамъ... Сейчасъ, мистеръ Фрейлихъ!
Вслѣдъ за Фрейлихомъ вошли трое рабочихъ фермы.
Съ двумя изъ нихъ Чайкина познакомила миссъ Нора еще вчера. Они крѣпко пожали руку своего новаго товарища и сказали ему нѣсколько привѣтливыхъ словъ.
Третій былъ высокій и крѣпкій старикъ, съ красивыми чертами суроваго лица, изрытаго морщинамн, съ длинной бородой
