— Благодарю васъ, докторъ, за все... И васъ, миссъ Дженъ и миссъ Кэтъ!—взволнованно проговорилъ Чайкинъ, благодарно взглядывая на всѣхъ этихъ людей, которые во все время пребыванія его въ больницѣ относились къ нему съ, трогательной заботливостью и добротой.
Докторъ и сидѣлки еще крѣнче пожали руку бывшаго своего паціента, а миссъ Дженъ обѣщала тотчасъ послѣ обхода больныхъ принести бѣлье Чайкина и новую пару платья и новые сапоги, на-дняхъ принесенные изъ магазина. Такъ какъ все, бывшее на Чайкинѣ во время пожара, оказалось ни къ чему негоднымъ, то Чайкинъ долженъ былъ озаботиться о своей экипировкѣ.
Явился Дунъ съ небольшимъ сундукомъ, въ который Чайкинъ уложилъ нѣсколько книгъ и огромную пачку писемъ и телеграммъ, полученныхъ нмъ изъ С.-Франциско и изъ разныхъ мѣстъ Америки въ первыя двѣ недѣли его болѣзни. Не забылъ онъ уложить и пачку газетъ и иллюстрацій, въ которыхъ описывался его подвигъ, и были помѣщены его портреты. Жалко было Чайкину оставить эти печатный напоминанія объ этомъ фактѣ, едва не стоившемъ ему жизни.
Скоро миссъ Дженъ принесла бѣлье, новый костюмъ, галстукъ и шляпу, и черезъ четверть часа Чайкинъ, одѣтый съ иголочки въ скромную темную пиджачную пару, выходилъ въ сопровожденіи Дуна, Билля и Макдональда изъ комнаты, въ которой онъ пережилъ не мало тяжелыхъ и счастливыхъ минутъ.
Миссъ Дженъ ожидала Чайкина въ коридорѣ, чтобы еще разъ полгать ему руку и сказать нѣсколько сердечныхъ словъ.
— Подумайте, о чемъ я вамъ говорила, Чайкинъ! И напишите мнѣ!—снова повторила она.
И когда Чайкинъ, взволнованный и тронутый этимъ отношеніемъ къ нему пожилой дѣвушки, обѣщалъ ей написать и снова сказалъ, что не забудетъ ея доброты, въ глазахъ ея блеснули слезы.
— Да благословитъ васъ Богъ, Чайкинъ!—сказала она.
— Будьте счастливы, миссъ Дженъ!—отвѣчалъ Чайкинъ .
— Фотографію свою пришлите!
— Пришлю, когда снимусь. Прощайте.
