Только за него больше доллара не дадутъ… А чего не дохватитъ на новый костюмъ, вы мнѣ заплатите, землякъ… Не правда ли?
— У меня всего на два доллара, абрамъ Исакычъ.
— Объ этомъ не безпокойтесь. Я попрошу, чтобы вамъ дали жалованье за мѣсяцъ впередъ, мы и сочтемся. А капитанъ у васъ будетъ хорошій… Я для васъ старался, землякъ…
— Спасибо вамъ, Абрамъ Исакычъ! — довѣрчиво проговорилъ Чайкинъ.
Но тонъ его былъ далеко не веселый.
— А пока безъ меня никуда не выходите… А то могутъ поймать васъ и отвести къ консулу… А ужъ тогда вы пропали…
Матросъ обѣщалъ никуда не выходить.
— Ривка, ты займи земляка. Слышишъ?
— Слушаю, папеньки.
— Да скажи мамѣ, чтобы хорошо угостила гостя. А мнн давай скорѣй кофе. Мнн надо итти по дѣламъ. А вы, Василій Егорычъ, переодѣньтесь. Я ваше платье понесу продавать.
Чайкинъ покорно взяъ изъ рукъ Абрама Исаковича узелокъ и черезъ пять минутъ возвратился въ отвратительной матросской парѣ изъ темно-синяго сукна. И рубаха, и штаны, и шапка были стары, почти ветхи и достаточно заношены.
— Каковъ «костюмчикъ»? просто первый сортъ и преотлично на васъ сидитъ, будто на заказъ шито! — воскликнулъ старый еврей, оглядывая Чайкина, коорый въ мѣшковатой рубахн и въ слишкомъ длинныхъ штанахъ казался совсѣмъ неуклюжимъ медвѣжонкомъ… — А пока до свиданья! Смотри же, Ривка, займи гостя! — значительно повторилъ старикъ.
И съ этими словами онъ кивнулъ головой и вышелъ.
Ревекка, которой отецъ приказалъ «занимать гости», чтоб въ дѣйствительности значило «не выпускать» его, не разъ исполняла такія порученія и не разъ бывала преступной сообщницей въ позорной профессіи отца, хотя совѣсть ея и возмущалась.
Но съ этимъ простодушнымъ, довѣрчивымъ молодымъ матросомъ она не хотѣла играть роли обманщицы. Ей было противно, и
