и черезъ недѣлю двинется въ путь. Обозъ небольшой—всего тридцать фургоновъ.
— А еще других новость сообщу: Билль пріѣхалъ.
— Когда?
— Часа два тому назадъ. Я заходилъ въ контору и видѣлъ Билля... Онъ обѣщалъ въ четыре часа быть у тебя... Обрадовался, что ты поправился... Все о тебѣ разспрашивалъ.
Чайкинъ, въ свою очередь, разсказалъ Дунаеву о посѣщеніи директора театра, и оба пріятеля весело смѣялись. Даже Дунаевъ, несмотря на то, что считалъ себя американцемъ, понялъ, что директоръ сдѣлалъ ужъ черезчуръ смѣлое предложеніе.
— А деньги онъ на тебѣ бы нажилъ, Чайкинъ !—добавилъ, смѣясь, Дунаевъ.—Публика пошла бы смотрѣть на тебя. Ты, вѣдь, въ газетахъ вездѣ пропечатанъ. Оказалъ, значитъ, себя русскій человѣкъ, настояще оказалъ, каковъ онъ есть!—съ не меньшею гордостью за русскаго проговорилъ Дунаевъ.
Черезъ полчаса явился Старый Билль. Встрѣча его съ Чайкинымъ была сердечная.
Дунаевъ уже уснѣлъ разсказать Биллю обо всемъ, что было съ Чайкинымъ за время отсутствія Билля, и Билль не безъ горделиваго чувства смотрѣлъ на бывшаго своего пассажира и других.
— А вы, Билль, благополучно пріѣхали?—спрашивалъ Чайкинъ.—На дорогѣ спокойно?
— Не совсѣмъ, Чайкъ, не совсѣмъ.
— Агенты шалятъ?
— Агентовъ я не встрѣчалъ по дорогѣ, а индѣйцы вышли на боевую тропу и нападаютъ на ранчи и на проѣзжающихъ... пощады не даютъ, скальпируютъ. Помните мексиканца трактирщика?
— Помню.
— Убили его.
—И жену?
— Жену увели въ плѣнъ, а изъ ранчи унесли всю водку. Теперь противъ сіуксовъ изъ фортовъ войска послали... Сіуксы скроются до новаго случая... Ненавидятъ они янки.
