— Да ты, Дунаевъ, толкоыъ разскажи, почему ты думаешь, что она скрылась... Можетъ, завтра она объявится!—попробовалъ утѣшить Дунаева Чайкинъ, нѣсколько удивленный, что товарищъ его, повидимому, не столько жалѣетъ о нотерѣ невѣсты, сколько о потерѣ денегъ, и что его какъ будтоне особенно мучитъ разочарованіе въ женщинѣ, на которой хотѣлъ жениться.
— Какъ же, объявится!—злобно проговорилъ Дунаевъ, и его обыкновенно добродушное лицо дышало ненавистью.—Ты только послушай, какъ это она всю эту каверзу со мной произвела. Все это, оказывается, было раньше задумано...
И при мысли, что онъ вполнѣ довѣрялся невѣстѣ, отдалъ ей всѣ деньги, Дунаевъ, чтобы облегчить душевную его злобу, опять выругался, какъ настоящій форъ-марсовой, словно пятилѣтнее пре бываніе въ Америкѣ не оказало никакого вліянія на привычку
