— Да. А была у него и контора, и свой домъ, и лошади,— однимъ словомъ, богачъ форменный... Но въ нѣсколько дней лопнулъ... Дѣло большое, на которое разсчитывалъ, сорвалось, и все его богатство улыбнулось... И онъ дочиста отдалъ все, что у него было, до послѣдней плошки, потому гордый и честный человѣкъ былъ, и самъ опредѣлился въ поливальщики. Такъ всѣ на него съ уваженіемъ смотрѣли... На этотъ счетъ въ Америкѣ умны, очень умны!
— Что жъ, этотъ милліонщикъ такъ и не поправился?—спросилъ Чайкинъ, заинтересованный судьбой этого милліонера.
— Опять поправился... Поливалъ, поливалъ улицы да и выдумалъ какую-то машину новую... Люди дали подъ эту машину денегъ, и онъ разбогатѣлъ, и опять домъ, и контора...
— Ишь ты!...
— А то, братецъ ты мой, и въ возчикахъ у насъ былъ довольно-таки даже странный человѣкъ изъ нѣмцевъ!
— А чѣмъ странный?
— Да всѣмъ. Сразу обозначилъ, что не такой, какъ всѣ... И съ иерваго раза видно, къ тяжелой работѣ не привыкъ... И старался изо всѣхъ силъ, чтобы, значитъ, не оконфузить себя... И какъ, бывало, идемъ съ обозомъ, онъ сейчасъ изъ, кармана книжку—и читаетъ. И на привалахъ поѣстъ, да за книжку... И виномъ не занимался, и въ карты ни, Боже, ни!.. Изъ себя былъ такой щуплый, длинноногій, въ очкахъ, и молодой, годовъ тридцати... И никогда не ругался, тихій такой да простой... И кто же, ты думаешь, оказался этотъ нѣмецъ?
— Кто?
— Ученымъ нѣмцемъ. Онъ всякую науку произошелъ и былъ въ своей землѣ при хорошемъ мѣстѣ. Студентовъ обучалъ, профессоромъ прозывался и книжки разныя сочинялъ... А очутился въ возчикахъ. И очень былъ радъ, что его принял въ возчики.
— И долго этотъ нѣмецъ былъ возчикомъ?
— Нѣтъ... Только обозъ привелъ до Францисокъ.
— А потомъ куда дѣлся?.. Не слыхалъ?
— Потомъ онъ въ добровольцы поступилъ солдатомъ въ войска
