— А я полагаю, что канзасцы своего дѣла больше не начнутъ!
Билль усмѣхнулся.
— Сомнѣваюсь!—промолвилъ онъ.
— Не начнутъ!—упорно настаивалъ Чайкинъ.—Другими людьми станутъ послѣ того, какъ поняли, что ихъ пожалѣли...
— Какъ волка ни жалѣй, онъ все останется волкомъ, Чайкинъ.
— Тѣмъ человѣкъ и отличается отъ звѣря—у него других понятіе и других совѣсть.
— Молоды вы очень, Чайкинъ, и еше не знаете, что есть люди похуже волковъ. И такихъ людей жалѣть нечего... Ихъ ничто не исправитъ!—строго сказалъ Старый Билль.
— Всѣхъ жалко... Всякаго совѣсть можетъ перемѣнить. Это развѣ который въ родѣ какъ въ умѣ потерянный и не понимаетъ, что дѣлаетъ, ну, такъ съ такого человѣка что взять. Онъ не виноватъ, что Богъ его лишилъ разсудка...
— Поживете въ Америкѣ, Чайкинъ, такъ поймете, что жалѣть всѣхъ нельзя... Большой вы чудакъ, Чайкинъ!... Налить вамъ еще кружку?
— Налейте, Билль... А какіе люди бываютъ агентами. Билль?
— Бсякіе... Пріѣдетъ молодецъ на Западъ, попадетъ въ дурную компанію, станетъ игрокомъ, начнетъ пьянствовать, —ну и собьется съ пути... Захочетъ работать скверную работу, и сдѣлается агентомъ большой дороги... Кто попадется на висѣлицу, а кто и прикончитъ работу во-время и, наживши деньги, займется другимъ дѣломъ. Только такихъ мало, и такіе больше изъ агентовъ не убійцъ... Они только грабятъ, но не убиваютъ... Изъ такихъ есть во Фриски нѣсколько извѣстныхъ людей... Прежде были агентами, а теперь... ничего себѣ... живутъ порядочно.
— Значить, совѣсть-то свое взяла!—торжествующе замѣтилъ Чайкинъ.
— Вѣрнѣе, что страхъ попасться заставилъ перемѣниться...
Билль нѣкоторое время молчалъ и наконецъ произнесъ:
— Въ молодости и я былъ агентомъ!
— Вы?—въ изумленіи переспросилъ Чайкинъ.
