ритъ,—у земли лучше, чѣмъ въ городѣ. И воздухъ дегкій. А жалованье даютъ хорошее...» Ну, мы и поѣхали, и передъ отъѣздомъ я ушелъ изъ компаніоновъ Мошки. А онъ за это выдалъ мнѣ двадцать пять долларовъ. Шибко онъ торговалъ и о лавочкѣ началъ думать. И славное житье было на фермѣ, куда лучше, чѣмъ таскать ящики на спинѣ... Благодать одна. Хозяинъ попался разсудливый и толковый. Очень доволенъ былъ работой. Мы вдвоемъ всю работу справляли, а ферма была большая. Завтракали и обѣдали мы вмѣстѣ. Хозяйка привѣтная была... И такъ, братецъ ты мой, прожили мы съ Игнатіемъ два года... И было скоплено у насъ у каждаго по двѣсти долларовъ... И я водки не пилъ вовсе: не достать было на фермѣ, да и нетянуло... Стыдно хозяевъ и Игнатія...
— А скоро ты языку обучился?
— Черезъ годъ говорилъ по малости, а понимать, почитай, все понималъ... И, вѣрно, жили бы мы и дольше, по только тутъ случай вышелъ... Игнатій женился и ушелъ свою ферму строить... А участки тогда дешево продавались... А женился Игнатій на одной переселенкѣ... И чудно это вышло, я тебѣ скажу. Остановилась недалеко отъ фермы партія переселенцевъ... на Соляное озеро шли, гдѣ мормоны живутъ... Такъ безстыжая секта на Соляномъ озерѣ обзывается... Тамъ они и живутъ... Видѣлъ, небось, городъ ихній?
— Видѣлъ. Хорошъ городъ.
— А прежде тутъ пустыня была... Этн самые мормоны выстроили... Народъ трудящійся да только неправильный...
— Чѣмъ?
— Многожены, въ родѣ бытто турокъ... Ну, такъ пошли мы подъ вечеръ къ этимъ самымъ переселенцамъ, что пристали на ночевку... Всякаго народа тамъ много,—бѣдноты больше,—и мужчинъ и женщинъ... Посмотрѣли мы это, какъ они, усталые, варятъ себѣ пищу, послушали, какъ они молитвы распѣваютъ, и пошли домой на ферму, какъ видимъ, у перелѣска сидитъ одна переселенка и горько, горько плачетъ. Ну, подошли. Видимъ, молодая и блѣдная дѣвушка, съ лица чистая и пригожая... И спросилъ ее Игнатій: «Чего,—говоритъ,—вы въ сокрушеніи находитесь?» Она и
