съ философскимъ спокойствіемъ молчалъ на своемъ сидѣньѣ или развлекалъ себя, мурлыкая подъ носъ какую-то пѣсенку.
Чайкинъ тоже молчалъ. Спутникм его послѣ того, какъ онъ отказался играть въ карты, не обращали на него вниманія и по цѣлымъ днямъ играли въ кости.
Во время остановок для ѣды они, однако, гостепріимно предлагали Чайкину и Старому Биллю разные вкусные консервы, которыми они обильно запаслись, и разные крѣпкіе напитки, но и тотъ и других отказывались. Они закусывали и пили кофе на станціяхъ или у какого-нибудь ручья, и въ это время Старый Билль обмѣнивался нѣсколькими словами. Чайкинъ замѣтилъ, что Старый Билль нѣколько угрюмъ и нерѣдко пристально поглядывалъ на двухъ игроковъ.
И однажды Старый Билль шепнулъ Чайкину:
— Будьте осторожны съ этими молодцами. Не нравятся мнѣ они. Гдѣ у васъ спрятаны деньги?.. На шеѣ, конечно?
— Да...
— Ночью покрѣпче застегивайтесь. Вы крѣпко спите?
— Крѣпко.
— Такъ знаете ли что?.. Пересаживайтесь-ка лучше ко мнѣ... Скажите, что вамъ душно сзадп... что у васъ голова болитъ или что-нибудь въ родѣ этого...
Чайкинъ обрадовался предложенію и послѣ остановки пересѣлъ къ Старому Биллю.
— Что, товарищъ, отъ насъ ушли?—спрашивали спутники.
Чайкинъ объяснилъ, что душно.
— А не боитесь, что индѣйцы подстрѣлятъ васъ и Билля первьми. Эй, идите лучше къ намъ.
Но Чайкинъ отказался.
Черезъ три дня фургонъ въѣхалъ на большую широкую обсаженную акаціями улицу города Соляного озера. Чайкинъ пришелъ въ восторгъ, увидѣвши маленькіе чистенькіе дома, утопавшіе въ садахъ. Груши, персики и виноградъ пріятно ласкали взоръ.
Фургонъ стоялъ въ городѣ три часа.
