— Куда же дѣнутся индѣйцы? — спросилъ Чайкинъ.
— Имъ отведутъ земли и заставятъ работать... А не захотятъ, — тѣмъ хуже для нихъ... Ихъ усмирятъ войсками... Что дѣлать? — прибавилъ съ видомъ сожалѣнія Бруксъ.
Къ вечеру замелькали огоньки Денвера.
— Что большой этотъ городъ? — спросилъ Чайкинъ.
— О, нѣтъ... Въ немъ только 4.000 жителей... но зато отчаянныхъ жителей...
— Отчаянныхъ?
— Еще бы! Тамъ живетъ много сорвиголовъ. Что ни домъ, то кабакъ или игорный домъ. Вамъ придется переночевать въ Денверѣ. Фургонъ идетъ завтра.
— А гдѣ переночевать?
— Въ Денверѣ двн гостиницы, и обѣ скверныя и грязныя. Мы пріѣдемъ въ ту, которая считается почтовой станціей. Оттуда отходитъ почтовый фургонъ. Я попрошу, чтобы вамъ отвели подешевле комнату.
— Благодарю васъ.
— Не за что. Переночуете и завтра пораньше купите себѣ провизіи. А то вы въ ранчахъ, кромѣ водки, ничего не найдете.
— А вы не знаете, кто поѣдетъ кучеромъ. Не Старый ли Биллъ?
— Онъ самый. А вы какъ его знаете? — удивился Бруксъ.
— Мнѣ о немъ еще въ Нью-Орлеанѣ говорили.
— Кто?
— Мой капитанъ.
Фамиліи его Чайкинъ благоразумно не назвалъ.
— Вашъ капитанъ далъ вамъ добрый совѣтъ ѣхать со Старымъ Биллемъ. Старый Биллъ давно ѣздить, хорошо знаетъ мѣстность и вполнѣ честный человѣкъ... Онъ не продастъ своего пассажира.
— То-есть. какъ это не продастъ?
— Онъне соблазнится барышами и не войдетъ ни въ какія соглашенія съ агентами большой дороги, хотя бы ему предложили милліонъ долларовъ. Онъ настоящій джентльменъ, но, надо при-
