человѣчества и на исторію его изобрѣтеній, поскольку она выяснена трудами изслѣдователей.
Источники для изученія этихъ вопросовъ — различны. Мы стоимъ еще на сравнительно твердой почвѣ, пока имѣемъ дѣло съ дошедшими до насъ письменными памятниками. Разборъ клинообразнаго письма и египетскихъ гіероглифовъ приблизилъ къ намъ отдаленнѣйшія времена, о которыхъ ранѣе имѣлись въ высшей степени смутныя понятія по весьма неточнымъ преданіямъ. И все-таки этимъ освѣщается весьма ограниченное пространство, да и то далеко не вполнѣ. А какъ неточны устныя преданія, какъ непригодны древнія сказанія для нашихъ цѣлей, учитъ насъ горькій, много разъ повторявшійся опыты всегда начало человѣческой жизни теряется въ миѳологіи, и въ то время, когда мы думаемъ, что ищемъ еще слѣды человѣческаго рода, мы замѣчаемъ, что первообразы преданій и нынѣ, какъ раньше, текутъ по зодіаку небеснаго свода, или, какъ грозная буря и громъ, съ шумомъ проносятся надъ землей. Мы должны были бы потерять всякую вѣру въ возможность дальнѣйшихъ изслѣдованій, если бы не имѣли лучшихъ свидѣтелей прошлаго.
То тамъ, то здѣсь попадаются историческіе камни, носящіе несомнѣнные слѣды человѣческихъ рукъ, возвышаются валы и курганы, совсѣмъ не похожіе на творенія природы. Иногда народное преданіе въ тѣхъ мѣстностяхъ и называетъ эти валы и курганы остатками укрѣпленій, возведенныхъ шведами, или воинами Наполеона; но изслѣдованія и раскопки даютъ намъ рѣдкіе, необыкновенные горшки, металлическіе приборы причудливой формы, обдѣланныя кости и камни, указывающіе на остатки древней культуры; быть можетъ, прежній собственникъ этихъ сокровищъ, въ тиши своей могилы, охраняетъ свое добро, заботливо положенное вмѣстѣ съ нимъ его потомками. И чѣмъ многочисленнѣе эти находки, тѣмъ очевиднѣе станетъ для насъ, что слѣды древнихъ временъ не относятся къ одному какому либо періоду прошедшаго, но что мы можемъ обозрѣвать доисторическія времена въ ихъ послѣдовательномъ развитіи, познавать не только начала цивилизаціи, но и самого человѣчества, — если только мы съумѣемъ разгадать нѣмой языкъ прошедшаго.
Но подвигаясь съ трудомъ по этому тяжелому пути, мы замѣчаемъ, что эти древнія культуры совсѣмъ не такъ чужды, совсѣмъ не такъ непонятны для нынѣшнихъ временъ, какъ это можно было бы судить по поверхностному сравненію съ положеніемъ нашей собственной культуры. Для этого намъ достаточно только удалиться изъ нашихъ культурныхъ странъ и мы встрѣтимъ народы, стоящіе на такой ступени развитія, на какой стояли наши предки нѣсколько тысячъ лѣтъ тому назадъ. Есть племена, которыя незнакомы еще съ металлами и приготовляютъ свои орудія только изъ кости, дерева и камня. Они носятъ жалкую одежду изъ звѣриныхъ шкуръ и древесной коры; ремесла и искусства ихъ находятся въ зачаточномъ состояніи. Все, что мы наблюдаемъ у нихъ, представляетъ собою промежуточныя стадіи развитія, развитіе изъ низкой культуры — болѣе высокой. Наблюдать и прослѣдить это развитіе является задачей науки о человѣкѣ, науки очень еще юной, но многообѣщающей.
Въ извѣстномъ смыслѣ и сравнительная философія является только частью этой науки, хотя, конечно, частью весьма самостоятельной и своеобразно развившейся. При осторожномъ пользованіи, она можетъ помочь намъ заглянуть въ прошедшее, если другія вспомогательныя средства намъ отказываются служить. Довольно удачны, напримѣръ, попытки опредѣлить мѣстопребываніе и культурное состояніѳ древнихъ арійцевъ, помощью сравненія общихъ корней индоевропейскихъ языковъ.
И наконецъ, если мы оглянемся сами на себя и на окружающихъ насъ
