надѣлить всѣхъ участками одинаковаго размѣра. Что касается движимости, онъ отказывается отъ уравненія; равнять капиталы — вещь неосуществимая; напротивъ, тутъ надо дать мѣсто началу ценза; граждане раздѣляются на 4 класса; лишь высшіе имущественные разряды могутъ быть допущены къ должностямъ.
Кажется, непослѣдовательность эту можно такъ объяснить. Равенство земельныхъ участковъ составляетъ гарантію неподвижности строя; оно лучше всего обезпечиваетъ сохраненіе разъ установленнаго числа гражданъ. Съ другой стороны, такъ какъ въ Аттикѣ нѣтъ особенно развитаго крупнаго землевладѣнія, но есть капиталисты, обладатели крупной движимости, то авторъ Законовъ, ни на минуту не упускающій изъ виду свой родной городъ, можетъ быть увѣренъ, что онъ не затронулъ ничѣмъ самолюбія «порядочныхъ людей» въ средѣ своихъ согражданъ. Общей соціалистической теоріи высказанъ комплиментъ, такъ какъ подобныя признанія требуются модой. Для консервативныхъ круговъ сдѣлана вмѣстѣ съ тѣмъ очень важная оговорка; равные надѣлы возможны, разумѣется, только на неподѣленной землѣ, на дѣвственной почвѣ; о конфискаціи существующихъ владѣній не можетъ быть и рѣчи. Соціализмъ принять въ принципѣ и совершенно обезвреженъ на практикѣ.
Преступленіе и наказаніе по Платону. Ни въ чемъ такъ ярко не выступаетъ страхъ жизни и связанная съ нимъ реакціонная забота, какъ въ уголовномъ законодательствѣ, начертанномъ для идеальной общины. Автору Законовъ кажется, что у людей необычайно сильны порочныя наклонности, и сдержать злодѣйства можно только непрестаннымъ надзоромъ и постоянной угрозой жестокихъ каръ. Уголовный кодексъ такъ и пестритъ упоминаніемъ смертной казни; вотъ ужъ подлинно «кровавые законы»! Смертная казнь положена за воровство, за укрывательство политическаго изгнанника, за взятку, нечего и говорить о проступкахъ болѣе тяжелыхъ. Авторъ сознаетъ необходимость теоретическаго оправданія столь жестокой кары, и вотъ что онъ говоритъ. Смертная казнь должна быть присуждаема въ томъ случаѣ, если нѣтъ надежды на исправленіе преступника, потому что «для такого человѣка хуже остаться въ живыхъ; кромѣ того, уничтоженіе его приноситъ другимъ двоякую пользу, во-первыхъ, давая устрашительный примѣръ, во-вторыхъ, освобождая общину отъ бремени такихъ злодѣевъ»24. Важна не только смерть преступниковъ, но и зрѣлище смерти, какъ средство устрашенія: въ извѣстныхъ случаяхъ тѣло казненнаго выбрасываютъ въ поле нагимъ. Истязанія, бичеванія тоже должны быть часто примѣняемы не только къ рабамъ, для которыхъ это повседневное явленіе, но и къ свободно рожденнымъ.
Наиболѣе грустное впечатлѣніе производитъ въ Законахъ тотъ отдѣлъ, который можно назвать инквизиціоннымъ процессомъ25. Мы уже видѣли сужденія автора о современности. Онъ находитъ общество погруженнымъ въ невѣріе и равнодушіе къ религіи. Господствующимъ міровоззрѣніемъ, по мнѣнію Платона, сталъ физическій матеріализмъ, объясняющій явленія міровой жизни дѣйствіемъ слѣпо напирающихъ силъ. Такъ плохо стало насчетъ вѣры, что уже почти нельзя никого подводить къ присягѣ26. Но… тѣмъ хуже для атеистовъ, они будутъ искоренены всѣми возможными мѣрами. Во-первыхъ, къ должностямъ можно допускать только вѣрующихъ, и притомъ вполнѣ правовѣрныхъ. Литература поступаетъ подъ строжайшій надзоръ властей; все, что способно волновать страсти, изгоняется изъ государства. Законодатель принимаетъ на себя обязанности богослова и проповѣдника: онъ устанавливаетъ неопровержимо, между прочимъ посредствомъ астрономическихъ доводовъ, существованіе единаго Высшаго существа, правящаго міромъ и держащаго судъ праведный надъ людьми; эти основные догматы составятъ вступленіе къ ряду уголовныхъ статей, цѣль которыхъ — безпощадное преслѣдованіе несогласно мыслящихъ.
О всякаго рода словахъ или дѣйствіяхъ, вытекающихъ изъ презрѣнія къ богамъ, должно быть доносимо властямъ; уличенный немедленно заключается въ тюрьму. Затѣмъ надо различать двѣ категоріи атеистовъ. Тѣ изъ нихъ, которые не скрываютъ своихъ убѣжденій и честно отрицаютъ существованіе боговъ или не признаютъ боговъ праведными судьями надъ человѣчествомъ, но сами не совершили никакихъ дурныхъ поступковъ, подлежатъ тюремному заключенію въ теченіе пяти лѣтъ; за это время ихъ посѣщаютъ лишь члены духовной коллегіи, той самой, которая снимаетъ отчетъ съ командированнаго за границу; эти духовники стараются въ бесѣдахъ вернуть заблуждающагося на путь истины и спасти его душу (ὶπὶ τῇ τῆς ψυχῆς σωτηρία όμιλοῦντες)27. Если провинившійся не исцѣлился отъ своихъ заблужденій или послѣ своего освобожденія изъ тюрьмы вновь сталь соблазнять другихъ своимъ примѣромъ, то ничего не остается иного, какъ его казнить. Въ другую категорію надо отнести тѣхъ, кто скрываетъ свои атеистическія воззрѣнія, но эксплоатируетъ въ свою пользу вѣрующихъ людей и ихъ простоту; таковыхъ надо заключать въ особую одиночную тюрьму, выстроенную въ дикой пустынной мѣстности, гдѣ они будутъ совершенно лишены всякихъ сношеній со свободными людьми, а пищу будутъ получать изъ рукъ рабовъ. Послѣ смерти тѣла этихъ лицемѣровъ и преступниковъ выбрасываются за границу; тотъ, кто вздумаетъ ихъ похоронить, самъ будетъ признанъ виновнымъ въ оскорбленіи боговъ. Безпощадно строгъ законодатель и къ тому, что
