потомъ, точно насмѣхъ, опредѣлилъ себѣ штрафъ въ размѣрѣ одной мины, а когда присутствовавшіе на судѣ друзья стали предлагать заплатить за него, сколько угодно, поднялъ цифру до 30 минъ. Это была явная иронія подсудимаго. Присяжныхъ она крайне раздражила; въ ихъ мнѣніяхъ произошелъ поворотъ, и за смертную казнь получилось гораздо болѣе голосовъ, чѣмъ за признаніе виновности. Опять нелогичное упрямство Сократа, опять роковой моментъ, и опять какая прекрасная гордость души, за которую все прощаешь, потому что выше ея и нѣтъ ничего въ человѣческомъ существѣ!
Послѣдователи Сократа. Мы не знаемъ въ точности, какіе результаты имѣлъ процессъ Сократа для основанныхъ имъ кружковъ и союзовъ; но о нѣкоторыхъ послѣдствіяхъ можемъ догадываться. При жизни Сократа его школа распадалась на два крыла, представители которыхъ едва выносили другъ друга; послѣ его смерти они немедленно раздѣлились на два жестоко враждующихъ лагеря. Республика, осудившая первоучителя, неодинаково отнеслась къ двумъ группамъ его послѣдователей. Антисѳенъ и община бѣдныхъ остались въ городѣ. Аристостократы и богатые, въ томъ числѣ Платонъ, должны были бѣжать изъ Аѳинъ въ Мегару. Еще въ 392 г., когда вышла въ свѣтъ его Апологія, Платонъ не смѣлъ появиться въ Аѳинахъ. Устами Сократа, въ его защитѣ передъ судьями, выражено предсказаніе: «слѣдомъ за мной поднимутся молодые люди, у которыхъ много досуга, потому что они изъ богатѣйшихъ семей». Между прочимъ, это выраженіе показываетъ, какъ сильно въ процессѣ выступали матеріальные вопросы и какъ безпокоило аѳинскихъ республиканцевъ отдѣленіе отъ государства, если можно такъ выразиться, богатой церкви. Та же самая характеристика эмигрантовъ даетъ косвенное объясненіе факту терпимости демократіи къ группѣ Антисѳена: конечно, это были очень плохіе, даже совсѣмъ никуда негодные граждане, но что же можно было взять съ аскетовъ, юродивыхъ, опустившихся людей! Прямой опасности государству они не составляли.
Къ сожалѣнію, мы очень мало знаемъ о такъ наз. школѣ киниковъ, т.-е. о сектѣ монашествующихъ, хотя это одно изъ важнѣйшихъ явленій греческой общественной жизни. Про Антисѳена и Діогена, двухъ выдающихся проповѣдниковъ, бродившихъ по улицамъ Аѳинъ, разсказываетъ только плоскіе анекдоты Діогенъ Лаертій, писатель донельзя мелкій и недогадливый: читая его, можно подумать, что имѣешь дѣло съ какими-то брюзгливыми юродивыми, циническими острословами, потѣшавшими себя и публику. Однако изъ его замѣчаній, обрывочныхъ и часто безтолковыхъ, можно выяснить и внѣшній видъ странствующихъ учителей, не стригшихъ бороды, одѣтыхъ въ грубые плащи безъ нижняго платья, съ посохомъ въ рукахъ и нищенской сумой, и отчасти ихъ ученіе: они отрицали работу и вообще систематическія усилія, планомѣрность жизни, находили, что полная независимость дается только отсутствіемъ потребностей и заботъ, отвергали гражданскій порядокъ и смыслъ политической дѣятельности, считая вселенную единственно правильной формой государства (μόνην τε ὸρθὴν πολιτείαν εἴναι τὴν ὲν κόσμῳ). Нищенствующая братія составляла, повидимому, общежитія на коммунистической основѣ, при чемъ общность владѣнія они оправдывали своеобразнымъ физическимъ и мистико-богословскимъ ученіемъ: матеріальные элементы постоянно переходятъ одинъ въ другой, между живыми существами и предметами непрерывно происходитъ невидимый обмѣнъ, вслѣдствіе чего окружающій человѣка міръ образуетъ неразрывное органическое цѣлое; истинные мудрецы дружатъ съ богами, а у друзей все общее; божество неотдѣлимо отъ матеріальнаго міра, оно постоянно и всюду присутствуетъ.
Съ аристократической группой сократиковъ мы еще встрѣтимся. Въ 90-хъ годахъ IV вѣка ей не было мѣсто въ Аѳинахъ. Процессъ Сократа былъ извѣстнаго рода побѣдой партіи Анита и другихъ реставраторовъ демократіи; лѣтъ черезъ пять, шесть послѣ этого Аѳины опять находятся въ большомъ воинственномъ націоналистическомъ возбужденіи: повидимому, дѣйствіе сократовской проповѣди уклоненія отъ политики ослабѣло.
Походъ Кира на Вавилонъ и отступленіе Десяти тысячъ грековъ. Внѣшнія событія заставляютъ насъ на нѣсколько лѣтъ вернуться назадъ. Въ 404 г. Спарта обязана была своей побѣдой надъ Аѳинами исключительно помощи персовъ и ихъ безграничнаго богатства. Персидскій принцъ Киръ сыпалъ полными пригоршнями золото, помогалъ главному покровителю восточной политики Спарты, Лисандру, только бы уничтожить аѳинскую державу и захватить господство надъ берегами Эгейскаго моря. Лисандръ въ свою очередь, вѣроятно, далъ обязательства самаго широкаго свойства. Опираясь на обѣщанія такого рода, Киръ потребовалъ у Спарты помощи въ крупной авантюрѣ, которая составляла цѣль его давнишнихъ желаній: онъ готовилъ большой походъ въ центръ персидскаго государства съ тѣмъ, чтобы свергнуть старшаго брата Артаксеркса, и разсчитывалъ на военныя силы своихъ греческихъ союзниковъ. Въ тотъ моментъ, когда прибыла миссія Кира, Лисандра не было въ Спартѣ. Враждебная ему партія воспользовалась недочетами въ управленіи одного изъ помощниковъ всесильнаго главнокомандующаго и, хотя на о. Самосѣ олигархи уже успѣли его прославить богомъ, Лисандръ былъ вынужденъ пріѣхать домой для оправданія; замѣтивъ, что въ виду господствующаго настроенія въ
