войнъ. Можно думать, что во многихъ мѣстахъ сильно пошло на убыль крестьянское землевладѣніе; городскіе капиталисты скупали мелкіе участки, округляли ихъ въ большія имѣнія, а бывшихъ хозяевъ или сводили на положеніе батраковъ, или вытѣсняли на случайныя городскія занятія. Такое заключеніе позволяетъ сдѣлать намъ любопытная программа народной партіи, выставленная въ 20‑хъ годахъ V вѣка въ Леонтинахъ: демосъ собирался здѣсь подѣлить всю землю (τὴν γἥν άναδάσασθαι); эти революціонные замыслы заставили зажиточныхъ людей бѣжать въ Сиракузы и искать тамъ помощи противъ своихъ согражданъ. Безъ сомнѣнія, идея «чернаго передѣла» могла явиться только въ средѣ недавнихъ владѣльцевъ земли, горячо стремившихся къ возвращенію того, что было у нихъ отнято; аграрная революція была отвѣтомъ на вытѣсненіе крестьянства съ земли капиталомъ. Не трудно представить себѣ также программу чисто-городскихъ группъ демоса; они добивались распоряженія казной, распредѣленія общественныхъ суммъ въ видѣ пайковъ и раздачъ. Были также прямыя нападенія на частный капиталъ въ видѣ требованія кассаціи долговъ (χρεών άποκοπὴ) и еще въ видѣ разоренія богатыхъ людей судебными штрафами, примѣръ чего представляетъ религіозный процессъ, поднятый Пейѳіемъ въ Коркирѣ.
Всѣ эти послѣдствія роста денежнаго капитала и его разоряющей силы успѣли сказаться раньше, чѣмъ разразилась большая междоусобная война; но Ѳукидидъ почти не упоминаетъ о соціальныхъ столкновеніяхъ, его интересуетъ только роль войны, какъ фактора, обострившаго конфликтъ. Въ партійной борьбѣ, говоритъ онъ, общины испытали самыя тяжелыя бѣдствія, которыя, впрочемъ, всегда возникаютъ и всегда будутъ возникать, пока природа человѣка останется одна и та же, только по временамъ они становятся рѣзче или, напротивъ, тише, смотря по обстоятельствамъ. Ужасно моральное паденіе общества, создаваемое междоусобной войной: умы изощряются въ новыхъ и новыхъ планахъ, дьявольскихъ злоумышленіяхъ и во всякихъ видахъ мщенія. Всѣ понятія, всѣ нравственныя оцѣнки опрокинуты въ обществѣ: отчаянная дерзость, хитрая злоба — вотъ новыя добродѣтели; сдержанность, осторожность, умѣренность, напротивъ, считаются качествами преступными. Перестаютъ вѣрить какимъ-либо клятвамъ; о страхѣ Божіемъ нѣтъ и рѣчи въ отношеніяхъ между партіями; наилучшей репутаціи добивается тотъ, кто подъ приличнымъ видомъ совершаетъ самыя ненавистныя дѣянія. Всѣ виды порока процвѣли въ жестокомъ междоусобіи грековъ, а искренность и тѣсно съ нею связанное благородство стали казаться смѣшными и вовсе исчезли.
Въ этой характеристикѣ общественныхъ нравовъ, данной Ѳукидидомъ, интересны нѣкоторыя реальныя черты. «Кровныя связи, — говоритъ онъ, — ослабѣли, чтобы дать мѣсто союзному началу (τὸ έταιρικὸν), такъ какъ участники союзовъ значительно превосходили родственныя соединенія въ дерзости своихъ поступковъ. Подобные союзы (ξύνοδοι) вовсе не являлись поддержкой законнаго порядка, напротивъ, служили подрыву существующаго строя. А члены, вступавшіе въ новыя соединенія, закрѣпляли между собою связь не божественнымъ закономъ, а общими преступленіями». Не будучи сторонникомъ существующей демократіи, Ѳукидидъ высказывается, однако, очень рѣзко о реакціонныхъ клубахъ и тайныхъ обществахъ своего времени: союзы, заступившіе мѣсто патріархальныхъ соединеній, работали, по его мнѣнію, исключительно во вредъ политическому и общественному порядку; ихъ дѣятельность расцвѣла также благодаря общей и повсемѣстной воинѣ. Другое замѣчаніе Ѳукидида носитъ какъ будто личный характеръ: безпартійные, нейтральные люди въ средѣ гражданства (τἀ μέσα τῶν πσλιτῶν) испытывали жестокое утѣсненіе со стороны обѣихъ враждующихъ группъ; ихъ громили или за то, что они не участвуютъ въ борьбѣ, или изъ зависти за то, что имъ удалось уцѣлѣть.
Бои въ западной Греціи и первая сицилійская экспедиція. Первыя три года войны (431—429 гг.) принесли тяжелое разочарованіе Аѳинамъ, которыя приняли вызовъ въ увѣренности изморить Пелопоннессъ блокадой. Четвертый и пятый годы войны (428—27) въ свою очередь должны были привести въ отчаяніе противниковъ: ни разореніе Аттики, ни отпаденіе союзниковъ не сломили энергіи Аѳинъ, флотъ пелопоннесскій нигдѣ не могъ выдержать борьбу съ аѳинскимъ, держава сохранила господство на моряхъ, и войнѣ не предвидѣлось конца. На шестой годъ (420) Аѳины замѣтно начинаютъ поправляться. Чума, еще нѣсколько разъ возвращавшаяся, прекратилась вовсе; въ рядахъ городской демократіи снова замѣтно воинственное настроеніе. Партія войны выдвинула новые планы наступательныхъ дѣйствій: занятіе острововъ близъ Пелопоннеса и опорныхъ пунктовъ на самомъ полуостровѣ, нападеніе на Беотію, чтобы освободить Аттику съ фланга, и, наконецъ, въ качествѣ возобновленія плановъ Перикла, вооруженное вмѣшательство въ дѣла Сициліи. Къ сожалѣнію для Аѳинъ, громадная энергія, неистощимая изобрѣтательность парализовались раздробленіемъ командованія, которое вошло въ обычай послѣ паденія Перикла. Народъ не довѣрялъ своимъ избранникамъ стратегамъ, боясь тиранніи, подобной преобладанію Перикла. Вслѣдствіе этого такіе даровитые командиры, какъ Форміонъ или Демосѳенъ, выдвинувшійся съ 426 г., не могли развернуться. Самое блестящее дѣло Демосѳена, занятіе Пилоса, едва не рушилось изъ-за того, что вначалѣ въ его распоряженіи были ничтожныя силы.
