зажигались одинъ за другимъ на извѣстныхъ высотахъ, поднимающихся на мысахъ и островахъ, и вѣсть быстро доходила отъ Геллеспонта до Аѳинъ: первая станція помѣщалась на горѣ Идѣ, недалеко отъ гомеровской Трои, на Эолійскомъ полуостровѣ; затѣмъ передаточными пунктами служили о. Лемносъ и Аѳонская гора на полуостровѣ Акте; отсюда сигналъ передавался на большомъ разстояніи къ высотѣ Макиста на о. Эвбеѣ, далѣе къ возвышенности, господствующей надъ Эврипомъ, т.‑е. проливомъ, который отдѣляетъ Эвбею отъ Беотіи, и, наконецъ, на Киѳеронъ, кряжъ, пограничный между Беотіей и Аттикой. Этимъ способомъ аѳиняне слѣдили за тѣмъ, что происходило въ недавно отвоеванныхъ проливахъ, готовые при грозящей опасности двинуть туда свою эскадру.
Къ нашему сожалѣнію, событія второй половины 70‑хъ годовъ, и особенно все, что связано съ паденіемъ крупнѣйшаго дѣятеля національной войны, Ѳемистокла, весьма неясны.
Паденіе Ѳемистокла и гибель Павсанія. Въ Аѳинахъ противъ Ѳемистокла сложилась сильная коалиція, въ которой принимали участіе Филаиды и Алкмеониды, прежній ихъ соперникъ Аристидъ и еще архибогатый владѣлецъ рудниковъ (λακκόπλουτος) Каллій. Можно сдѣлать лишь косвенное заключеніе о той политической программѣ, которой держался выдающійся организаторъ новоаѳинскаго государства и которая вызвала его низверженіе. И Кимонъ, и Каллій были филолаконами, т.‑е. сторонниками Спарты. Отсюда можно вывести, что Ѳемистоклъ, обратно, настаивалъ на разрывѣ со Спартой; такъ какъ въ это время Спарта переживала тяжелый кризисъ, онъ, видимо, совѣтовалъ воспользоваться волненіями въ Пелопоннесѣ, подъемомъ демократическаго движенія, возстаніями крѣпостныхъ и нанести рѣшительный ударъ старому союзнику патріотической кампаніи 480—79 гг. Намъ извѣстно еще, что немного позже, уже послѣ своего изгнанія, Ѳемистоклъ пытался сплотить союзъ демократій въ Пелопоннесѣ противъ Спарты; его обвиняютъ въ тайныхъ сношеніяхъ съ Павсаніемъ, который собирался волновать гелотовъ. Наконецъ, именно въ направленіи, враждебномъ Спартѣ, старалась потомъ вести внѣшнюю политику радикальная аѳинская демократія, а эта партія продолжала традиціи Ѳемистокла. Такимъ образомъ, помимо личныхъ отношеній, Ѳемистоклъ вызвалъ вражду партійную въ качествѣ организатора общей коалиціи демократій и вслѣдствіе этого рѣшительнаго противника Спарты. Въ свою очередь его враги сплотились на защиту Спарты, потому что боялись у себя дома торжества радикальныхъ элементовъ: Спарта была для нихъ опорой консервативныхъ порядковъ. Въ 473 г. Ѳемистоклъ былъ изгнанъ остракизмомъ и отправился въ Пелопоннесъ.
Спарта переживала въ это время тяжелый кризисъ. Въ эпоху побѣды Кимона спартанскіе политики, раздраженные потерей гегемоніи на морѣ, попытались взять реваншъ на сушѣ. Въ Ѳессалію былъ отправленъ на корабляхъ экспедиціонный отрядъ подъ начальствомъ царя Леотихида; на знамени этого похода стояла расправа съ Алевадами за то, что они въ моментъ великаго нашествія персовъ передались врагу; въ дѣйствительности спартанцы, угрожаемые вновь возникшей силой Аѳинъ, ставшихъ на порогѣ ихъ сношеній черезъ Истмъ, собирались утвердиться въ сѣверной Греціи, но другую сторону Аттики. Экспедиція въ Ѳессаліи пошла очень удачно, но спартанскій царь по уберегся отъ чисто-греческаго грѣха и далъ Алевадамъ подкупить себя; онъ не успѣлъ или не сумѣлъ укрыть обильное серебро, доставленное въ его лагерь. Леотихида тотчасъ же отозвали въ Спарту и приговорили къ смертной казни; онъ спасся бѣгствомъ на территорію союзной Тегеи. Заочно его объявили свергнутымъ, замѣнили его внукомъ Архидамомъ и разрушили его домъ. Къ скандалу съ однимъ царемъ прибавился еще горшій съ другимъ, Павсаніемъ. Хотя уже въ 477 г. была совершенно ясна его измѣна, однако, у него оказалось много друзей, и царской власти его не лишили. Эфоры даже допустили его самовольный новый отъѣздъ на востокъ. Теперь, однако, Павсанія стали подозрѣвать въ вещахъ гораздо болѣе опасныхъ для самой спартанской общины, именно въ тайныхъ сношеніяхъ съ гелотами и въ подготовкѣ возстанія въ ихъ средѣ11. Говорили, что царь обѣщалъ имъ свободу и гражданскія права, если они сплотятся вокругъ него. Слухи о революціонныхъ замыслахъ Павсанія вызывали сами по себѣ большую тревогу въ Спартѣ; еще страшнѣе казались они въ связи сь поднимавшимся всюду въ Пелопоннесѣ антиспартанскимъ движеніемъ.
Для внутренней политики Спарты вообще и для тяжелаго положенія ея крайне характерны тѣ опасливые обходные пріемы, которые примѣнили при расправѣ съ Павсаніемъ. Пока не было прямыхъ уликъ, его не рѣшались схватить; среди эфоровъ у него были даже сторонники. Враги Павсанія пошли на хитрости, устроили черезъ провокатора свиданіе, гдѣ эфоры получили возможность подслушать нѣсколько неосторожныхъ словъ царя. Но и послѣ этого эфоры хотѣли избѣгнуть казни: одинъ изъ нихъ посовѣтовалъ Павсанію бѣжать подъ покровительство храма мѣдностѣнной Аѳины. Въ храмѣ замуровали двери и сняли часть крыши, чтобы наблюдать за положеніемъ заключеннаго. Когда замѣтили, что онъ близокъ къ голодной смерти, его вывели наружу, и онъ тотчасъ же скончался почти у подножія храма (въ 471 г.). Несмотря на всѣ эти отталкивающія мѣры предосторожности, спартанцы нарушили право убѣжища и оскорбили божество. Дельфійскій оракулъ далъ имъ со-
