опрадѣленной цѣли, получались изумительные результаты. Къ концу царствованія Петра дѣйствовало уже болѣе 100 большихъ заводовъ и фабрикъ; на нѣкоторыхъ изъ нихъ обращалось болѣе 3000 рабочихъ. Горнозаводское дѣло прочно водворилось въ странѣ, съ избыткомъ снабжая ее желѣзомъ. Поставленная Петромъ задача была блестяще разрѣшена. Но органическій недостатокъ такой системы заключался въ томъ, что успѣхи ея всецѣло зависали отъ личности Петра, отъ силы его генія. Разъ этого генія не стало — не стало и души такого своеобразнаго порядна вещей; тѣ самыя одушевленныя волей Петра нѣры, которымъ промышленность обязана была силою своего роста, безъ его руководства проявили всю свою несостоятельность, какъ мѣры, вызванныя, уклоненіемъ отъ естественнаго порядка вещей. На горнозаводсяомъ дѣлѣ, болѣе другихъ отраслей промышленности испытавшемъ на себѣ вліяніе этихъ чрезвычайныхъ и искусственныхъ мѣръ, послѣдствія ихъ сказались съ особенной силой. Громадность земельныхъ владѣній, многочисленный классъ мало-по-малу закрѣпощеннаго населения, чрезмѣрныя богатства, скоплявшіяся въ однѣхъ рукахъ отъ горнозаводскаго дѣла, фактическая независимость Уральскихъ заводовъ, какъ результатъ такого положенія вещей, и вмѣстѣ отдаленность ихъ отъ вліянія центральной власти, — все это вмѣстѣ создало и при томъ сразу настолько сильную форму привиллегированнаго производства, что свободная конкуреиція съ нимъ стала невозможной. Въ послѣдовавшія царствованія уральское дѣло продолжало развиваться, но уже не по тому плану, который быль намѣченъ Петромъ. Два великіе принципа, вложенные имъ въ основаніе этого плана — свобода горнаго промысла, какъ государственной регаліи и допущеніе къ этому промыслу всѣхъ, „кто къ тому охоту имѣетъ“, мало-по-малу теряютъ свою силу. Вслѣдствіе этого ростъ дѣла, съ такой силой заявившій о себѣ при Петрѣ, послѣ его смерти замедляется, а затѣмъ надолго и вовсе останавливается. Мало того, заводы, обезпеченные внутреннимъ и внѣшнимъ сбытомъ и отсутствіемъ внутренней и внѣшней конкуренціи, принимаютъ монопольный характеръ и, вопреки естественному порядку вещей, всецѣло овладѣваютъ рынкомъ, который такимъ образомъ становится послушнымъ проводникомъ наиболѣе желательныхъ для производства фабрикатовъ. Такое положеніе вещей было совсѣмъ исключительное: не было надобности заботиться о развитіи около себя различныхъ отраслей промышленности, которыя съ одной стороны являлись бы ближайшими потребителями металловъ, съ другой — способствовали бы металлургическимъ заводамъ освобождаться отъ бремени различныхъ вспомогательныхъ производствъ; не было надобности спеціализироваться и сводить свое производство къ нѣсколькимъ крупнымъ и вполнѣ опредѣленнымъ статьямъ. Совсѣмъ наоборотъ: заводы отъ куска руды до послѣдняго гвоздя и самаго мелкаго инструмента все стали добывать и производить у себя дома, захватывая даже такія стороннія прямому горнозаводскому дѣлу производства, какъ дѣланіе канатовъ и литье сальныхъ свѣчей и тому под. Не чувствуя невыгодъ такого сложнаго хозяйства, съ лихвой покрывавшихся большими барышами, заводы имѣли въ виду одно — оберегать свои владѣнія и въ особенности лѣса отъ всякаго хотя бы косвеннаго посягательства на ихъ цѣлость. Поэтому всякая свободная промышленность не только на территоріи заводовъ, но даже въ сосѣдствѣ съ нею, стала явленіемъ нежелательнымъ; всякая такая попытка, какъ враждебная интересамъ завода, преслѣдовалась. Такими же признаками замкнутости, обособленности характеризуется въ тотъ же періодъ и горнозаводское дѣло казенныхъ заводовъ; здѣсь это вырази-
