велики. Въ самомъ дѣлѣ, изъ вышеприведенныхъ цифровыхъ данныхъ оказывается, что менѣе, чѣмъ изъ пяти человѣкъ общаго числа обывателей столицы (4,5), одинъ неизбѣжно попадаетъ ежегодно «за рѣшетку», въ мѣста злачныя. Другими словами: въ теченіе обозрѣваемаго десятилѣтія, каждый годъ, болѣе 22% столичнаго населенія были лишаемы свободы и дѣлались объектомъ теплой судебнополицейской опеки, на казенномъ иждивеніи. Отношеніе поразительное!
Должно еще оговориться, что въ выведенную нами среднюю годовую цифру арестовъ и «задержаній» (146.199 чел.) не вошелъ контингентъ военныхъ тюремъ и гауптвахтъ, не вошло также населеніе «долговаго отдѣленія» (Этихъ свѣдѣній мы не привели отчасти за ихъ неимѣніемъ, а отчасти потому, что нѣкоторыя изъ нихъ крайне ужь спеціальны). Но и безъ того, представленная цифра очень велика и очень плохо рекомендуетъ, съ перваго взгляда, петербургскую нравственность, особенно, если сравнить ее съ однородными статистическими цифрами другихъ столицъ. Авторъ извѣстной книги («Paris, ses organs et sa vie»), Максимъ Дю-Канъ, говоря о цифрѣ полицейскихъ арестовъ въ Парижѣ, въ 1868 г. достигшей 35.721, называетъ ее «ужасающей» (effrayant). Если на полуторамилліонное населеніе Парижа такая цифра считалась «ужасающей», то что сказалъ-бы Дю-Канъ, узнавши, что у насъ въ томъ-же 1868 г., при населеніи почти втрое меньше парижскаго, петербургская полиція арестовала 130.000 чел., т. е. въ четыре почти раза болѣе числа арестовъ парижскихъ? Что сказалъ-бы онъ, узнавъ, что цифра арестовъ за 1868 г., была у насъ еще очень умѣренной—ниже средней нормы и вполтора раза ниже maximum’а?
И однакожь, «ужасъ» наблюдателя петербургской нравственности, съ точки зрѣнія судебно-полицейской статистики, далеко еще не исчерпывается констатированной здѣсь громадной цифрой полицейскихъ арестовъ и тюремныхъ заключеній. Чтобы обнять весь кругъ различныхъ правонарушеній, учиняемыхъ петербуржцами и не избѣгающихъ блюстительнаго ока полиціи и воздѣйствія юстиціи, намъ слѣдуетъ еще привести въ извѣстность количество такихъ «дѣлъ», которыя не сопряжены съ лишеніемъ свободы виновныхъ, по крайней мѣрѣ, на самомъ мѣстѣ «дѣянія». Цифра такихъ дѣлъ тоже ошеломляющая!
велики. В самом деле, из вышеприведенных цифровых данных оказывается, что менее, чем из пяти человек общего числа обывателей столицы (4,5), один неизбежно попадает ежегодно «за решетку», в места злачные. Другими словами: в течение обозреваемого десятилетия, каждый год, более 22% столичного населения были лишаемы свободы и делались объектом теплой судебно-полицейской опеки, на казенном иждивении. Отношение поразительное!
Должно еще оговориться, что в выведенную нами среднюю годовую цифру арестов и «задержаний» (146.199 чел.) не вошел контингент военных тюрем и гауптвахт, не вошло также население «долгового отделения» (Этих сведений мы не привели отчасти за их неимением, а отчасти потому, что некоторые из них крайне уж специальны). Но и без того, представленная цифра очень велика и очень плохо рекомендует, с первого взгляда, петербургскую нравственность, особенно, если сравнить её с однородными статистическими цифрами других столиц. Автор известной книги («Paris, ses organs et sa vie»), Максим Дю-Кан, говоря о цифре полицейских арестов в Париже, в 1868 г. достигшей 35.721, называет её «ужасающей» (effrayant). Если на полуторамиллионное население Парижа такая цифра считалась «ужасающей», то что сказал бы Дю-Кан, узнавши, что у нас в том же 1868 г., при населении почти втрое меньше парижского, петербургская полиция арестовала 130.000 чел., т. е. в четыре почти раза более числа арестов парижских? Что сказал бы он, узнав, что цифра арестов за 1868 г., была у нас еще очень умеренной — ниже средней нормы и в полтора раза ниже maximum’а?
И однако ж, «ужас» наблюдателя петербургской нравственности, с точки зрения судебно-полицейской статистики, далеко еще не исчерпывается констатированной здесь громадной цифрой полицейских арестов и тюремных заключений. Чтобы обнять весь круг различных правонарушений, учиняемых петербуржцами и не избегающих блюстительного ока полиции и воздействия юстиции, нам следует еще привести в известность количество таких «дел», которые не сопряжены с лишением свободы виновных, по крайней мере, на самом месте «деяния». Цифра таких дел тоже ошеломляющая!
