онъ и прописывалъ сполна въ своихъ многократныхъ обращеніяхъ къ провинціальнымъ начальникамъ объ оказаніи «просвѣщеннаго содѣйствія» распространенію его журнала. Онъ же добился какъ-то, чрезъ свои связи, того, что одно, чрезвычайно дорого стоившее, изданіе его обязательно навязывалось различнымъ учебнымъ заведеніямъ. Такимъ-же образомъ, печальной памяти Ливановъ распространялъ свои лубочныя изданія среди провинціальнаго духовенства, путемъ давленія на его представителей епархіальныхъ консисторій, почему-то благоволившихъ къ этому литературному промышленнику. Нѣсколько позднѣе, другаго издателя какого-то <span class="error1" title="Опечатка, правильно: quasi-«народнаго»">quasi—«народнаго» журнальчика изобличали въ печати, что онъ распространяетъ свое изданьице при посредствѣ полицейскихъ урядниковъ въ деревняхъ, позарившись на скудные мужицкіе гроши.
Коллекцію такихъ опытовъ, издавна практиковавшихся въ нашей журналистикѣ, можно-бы значительно пополнить, но для нашей задачи и приведенныхъ довольно. Вникнувъ въ ихъ сущность, нельзя не причислить ихъ также къ явленіямъ вполнѣ шантажнаго свойства, хотя, кажется, до сихъ поръ такого ярлыка имъ не присвоивалось. Нѣтъ сомнѣнія, что такого рода обязательное распространеніе подписки есть прямое вымогательство, заключающееся въ импонированіи громкими титулами, чинами и связями на впечатлительныхъ ко всему этому провинціальныхъ бюрократовъ-начальниковъ. Къ этому нужно прибавить и просто страхъ гласности, въ томъ смыслѣ, что если-де не удовлетворить просьбы столичнаго издателя-журналиста о «просвѣщенномъ содѣйствіи», то онъ, пожалуй, заведетъ у васъ подъ бокомъ корреспондента, который вамъ жестоко насолитъ своими обличеніями. Прямая посылка изъ такого соображенія — откупиться, оказать просимое «содѣйствіе», которое къ тому-же вамъ матеріально ничего не стоитъ.
Практика злоупотребленій властью печатнаго слова выработала, между прочимъ, много такихъ пріемовъ и формъ «изящной словесности», которые получили право гражданства, какъ игривыя шалости бойкаго, развязнаго пера, ради оживленія столбцовъ, къ увеселенію лишь читателей, а на самомъ дѣлѣ носятъ всѣ признаки литературнаго шантажа, по своимъ цѣлямъ и результатамъ. Одинъ изъ наиболѣе частыхъ и распространенныхъ пріемовъ этого сорта заключается въ шаловливомъ опозориваніи именъ болѣе или
он и прописывал сполна в своих многократных обращениях к провинциальным начальникам об оказании «просвещенного содействия» распространению его журнала. Он же добился как-то, чрез свои связи, того, что одно, чрезвычайно дорого стоившее, издание его обязательно навязывалось различным учебным заведениям. Таким же образом, печальной памяти Ливанов распространял свои лубочные издания среди провинциального духовенства, путем давления на его представителей епархиальных консисторий, почему-то благоволивших к этому литературному промышленнику. Несколько позднее, другого издателя какого-то quasi-«народного» журнальчика изобличали в печати, что он распространяет свое изданьице при посредстве полицейских урядников в деревнях, позарившись на скудные мужицкие гроши.
Коллекцию таких опытов, издавна практиковавшихся в нашей журналистике, можно бы значительно пополнить, но для нашей задачи и приведенных довольно. Вникнув в их сущность, нельзя не причислить их также к явлениям вполне шантажного свойства, хотя, кажется, до сих пор такого ярлыка им не присваивалось. Нет сомнения, что такого рода обязательное распространение подписки есть прямое вымогательство, заключающееся в импонировании громкими титулами, чинами и связями на впечатлительных ко всему этому провинциальных бюрократов-начальников. К этому нужно прибавить и просто страх гласности, в том смысле, что если-де не удовлетворить просьбы столичного издателя-журналиста о «просвещенном содействии», то он, пожалуй, заведет у вас под боком корреспондента, который вам жестоко насолит своими обличениями. Прямая посылка из такого соображения — откупиться, оказать просимое «содействие», которое к тому же вам материально ничего не стоит.
Практика злоупотреблений властью печатного слова выработала, между прочим, много таких приемов и форм «изящной словесности», которые получили право гражданства, как игривые шалости бойкого, развязного пера, ради оживления столбцов, к увеселению лишь читателей, а на самом деле носят все признаки литературного шантажа, по своим целям и результатам. Один из наиболее частых и распространенных приемов этого сорта заключается в шаловливом опозоривании имен более или
