купецъ, конечно, зажиточный, мало-мальски извѣстный и имѣющій основаніе дорожить доброй славой своего имени, своего заведенія или магазина. Это — чаще всего трактирщикъ, рестораторъ, хлѣбникъ, фруктовщикъ и, вообще, содержатель всякаго рода публичныхъ заведеній для угощенія и разнообразныхъ услугъ, которыми пользуется масса. Этотъ представитель коммерціи, — обыкновенно малограмотный, мнительный, боящійся всякой огласки, всякаго нескромнаго глаза, останавливающагося на его личности, на его дѣлахъ и занятіяхъ, — благодарнѣйшій матеріалъ для мелкой литературно-шантажной обработки. Во всякомъ случаѣ, когда очамъ его предстанетъ какой-нибудь шустрый съ свободными манерами «обличитель» и, отрекомендовавшись, потребуетъ мзды на поощреніе талантовъ и къ вящему процвѣтанію отечественной прессы, — почтенный коммерсантъ, въ большинствѣ случаевъ, не говоря дурнаго слова, полѣзетъ въ карманъ и выложитъ на столъ потреобванную сумму, только бы ему не попасть въ «проклятую газету».
Имѣются факты, что нерѣдко это такъ и дѣлается безъ околичностей, натурой. Шантажистъ является къ какому нибудь лицу, или въ извѣстное заведеніе, и напрямикъ грозитъ обличить ихъ, навести на нихъ «мораль», если ему не будетъ заплачено столько-то. Иногда это дѣлается еще въ такой ехидной формѣ: сочинитель-шантажистъ приноситъ своей жертвѣ ругательную на нее статью и предлагаетъ купить у него это литературное произведеніе. Бывали, какъ разсказываютъ, случаи, что подобныя статейки, для болѣе ошеломляющаго дѣйствія на пугливое воображеніе жертвы, приносились уже не въ рукописи, а въ наборѣ, какъ-бы изготовленныя для печати. Слышно, что такого рода литературный шантажъ особенно процвѣтаетъ въ Москвѣ, въ практикѣ нѣкоторыхъ уличныхъ листковъ. Оно и понятно: Москва патріархальнѣе Петербурга, откровеннѣе и проще, какъ въ добрѣ, такъ и въ злѣ. Въ Петербургѣ, въ такой грубой безпардонной формѣ, шантажъ утилизируется только ужь развѣ самыми низменными подонками журнальной черни; притомъ, нерѣдко къ нему прибѣгаютъ простые мошенники, не имѣющіе никакого отношенія къ прессѣ и самозванно именующіеся ея «представителями», ради легкой наживы, при удобномъ случаѣ. При всемъ томъ, и петербургскій купецъ не всегда ужь такъ простъ и довѣрчивъ, чтобы спасовать передъ первымъ
купец, конечно, зажиточный, мало-мальски известный и имеющий основание дорожить доброй славой своего имени, своего заведения или магазина. Это — чаще всего трактирщик, ресторатор, хлебник, фруктовщик и, вообще, содержатель всякого рода публичных заведений для угощения и разнообразных услуг, которыми пользуется масса. Этот представитель коммерции, — обыкновенно малограмотный, мнительный, боящийся всякой огласки, всякого нескромного глаза, останавливающегося на его личности, на его делах и занятиях, — благодарнейший материал для мелкой литературно-шантажной обработки. Во всяком случае, когда очам его предстанет какой-нибудь шустрый с свободными манерами «обличитель» и, отрекомендовавшись, потребует мзды на поощрение талантов и к вящему процветанию отечественной прессы, — почтенный коммерсант, в большинстве случаев, не говоря дурного слова, полезет в карман и выложит на стол потребованную сумму, только бы ему не попасть в «проклятую газету».
Имеются факты, что нередко это так и делается без околичностей, натурой. Шантажист является к какому-нибудь лицу, или в известное заведение, и напрямик грозит обличить их, навести на них «мораль», если ему не будет заплачено столько-то. Иногда это делается еще в такой ехидной форме: сочинитель-шантажист приносит своей жертве ругательную на неё статью и предлагает купить у него это литературное произведение. Бывали, как рассказывают, случаи, что подобные статейки, для более ошеломляющего действия на пугливое воображение жертвы, приносились уже не в рукописи, а в наборе, как бы изготовленные для печати. Слышно, что такого рода литературный шантаж особенно процветает в Москве, в практике некоторых уличных листков. Оно и понятно: Москва патриархальнее Петербурга, откровеннее и проще, как в добре, так и в зле. В Петербурге, в такой грубой беспардонной форме, шантаж утилизируется только уж разве самыми низменными подонками журнальной черни; притом, нередко к нему прибегают простые мошенники, не имеющие никакого отношения к прессе и самозванно именующиеся её «представителями», ради легкой наживы, при удобном случае. При всём том, и петербургский купец не всегда уж так прост и доверчив, чтобы спасовать перед первым
