только не перевелась на Руси, но какъ бы еще, съ теченіемъ времени, ожесточилась и усугубилась…
Въ заключеніе, намъ остается отмѣтить еще одинъ, пышно расцвѣтшій въ наши дни, характеристическій видъ легкой наживы путемъ эксплуатаціи порочныхъ инстинктовъ городской испорченной толпы. Мы разумѣемъ современную оперетку, въ широкомъ смыслѣ слова, которая, не взирая на свои «художественныя» претензіи, никакъ не можетъ быть отнесена къ искусству, — ея мѣсто, по справедливости, наряду съ заведеніями публичной гульбы и непотребства. Оперетка, въ современномъ ея видѣ, возмущаетъ чистое эстетическое чувство и отталкиваетъ нравственно своимъ цинизмомъ, своей грубой порнографіей. Но тѣмъ, на кого производитъ оперетка такое непріятное впечатлѣніе, — она не страшна; ея вліяніе гибельно для полуневѣжественной, безвкусной городской массы, лишенной критическаго пониманія и слѣпо поддающейся обаянію безнравственнаго куплетика, безстыдно выставленнаго на показъ женскаго голаго тѣла, грубаго фарса, пародирующаго сатиру, и осмѣянія того, что̀ вовсе не смѣшно и надъ чѣмъ нужно бы плакать… Зная и видя дѣйствіе оперетки на эту толпу, не трудно логически отыскать въ ней одинъ изъ источниковъ глубокаго поврежденія нравовъ, легкомыслія и цинической разнузданности современной городской толпы.
И вотъ этимъ-то веселымъ культомъ сценической порнографіи и деморализаціи кормится и наживается цѣлый классъ промышленниковъ, которые были бы отвратительны, еслибы только они не были прежде всего непроходимо-невѣжественны. Вѣдь они — всѣ эти прославленные, зазнавшіеся импрессаріо, съ бушменскими нравами, проматывающіе на вино, оргіи и прихоти десятки тысячъ, эти соперничающія округленностью формъ и безстыдствомъ «примадонны», получающія сумашедшіе оклады, чуть не по червонцу за каждую визгливо проскандированную нотку, эти «артисты», ревущіе бѣлугами и кривляющіеся съ граціей сластолюбивыхъ обезьянъ, — всѣ они мнятъ, что служатъ великому богу искусства и споспѣшествуютъ процвѣтанію отечественнаго театра! Въ извиненіе имъ одно только можно сказать: «не вѣдаютъ, что̀ творятъ«… А въ утѣшеніе друзьямъ морали можно указать на то, что эта язва въ настоящее время, очевидно, переживаетъ кризисъ.
только не перевелась на Руси, но как бы еще, с течением времени, ожесточилась и усугубилась…
В заключение, нам остается отметить еще один, пышно расцветший в наши дни, характеристический вид легкой наживы путем эксплуатации порочных инстинктов городской испорченной толпы. Мы разумеем современную оперетку, в широком смысле слова, которая, невзирая на свои «художественные» претензии, никак не может быть отнесена к искусству, — её место, по справедливости, наряду с заведениями публичной гульбы и непотребства. Оперетка, в современном её виде, возмущает чистое эстетическое чувство и отталкивает нравственно своим цинизмом, своей грубой порнографией. Но тем, на кого производит оперетка такое неприятное впечатление, — она не страшна; её влияние гибельно для полуневежественной, безвкусной городской массы, лишенной критического понимания и слепо поддающейся обаянию безнравственного куплетика, бесстыдно выставленного на показ женского голого тела, грубого фарса, пародирующего сатиру, и осмеяния того, что вовсе не смешно и над чем нужно бы плакать… Зная и видя действие оперетки на эту толпу, нетрудно логически отыскать в ней один из источников глубокого повреждения нравов, легкомыслия и цинической разнузданности современной городской толпы.
И вот этим-то веселым культом сценической порнографии и деморализации кормится и наживается целый класс промышленников, которые были бы отвратительны, если бы только они не были прежде всего непроходимо невежественны. Ведь они — все эти прославленные, зазнавшиеся импрессарио, с бушменскими нравами, проматывающие на вино, оргии и прихоти десятки тысяч, эти соперничающие округленностью форм и бесстыдством «примадонны», получающие сумасшедшие оклады, чуть не по червонцу за каждую визгливо проскандированную нотку, эти «артисты», ревущие белугами и кривляющиеся с грацией сластолюбивых обезьян, — все они мнят, что служат великому богу искусства и споспешествуют процветанию отечественного театра! В извинение им одно только можно сказать: «не ведают, что творят»… А в утешение друзьям морали можно указать на то, что эта язва в настоящее время, очевидно, переживает кризис.
