клаческой шайки… Для людей разоряющихся и бѣдныхъ, которымъ приходится волей-неволей продавать свое имущество наскоро, маклаки — настоящая саранча!
Впрочемъ, при торгахъ на подряды и концессіи, въ особенности казенные, говорятъ, недостаточно удовлетворить однихъ только маклачествующихъ конкурентовъ, — нужно еще «помазать» и тѣ руки, изъ которыхъ идутъ подряды. Такъ говорятъ, а нѣсколько лѣтъ тому назадъ извѣстный журналистъ, бывшій прежде крупнымъ казеннымъ подрядчикомъ, публично исповѣдался въ своей газетѣ, что онъ давалъ взятки чиновнымъ дателямъ подрядовъ, назвалъ даже цифры — сколько давалъ (это были десятки тысячъ), и заключилъ свою исповѣдь догматическимъ утвержденіемъ, что безъ этого у насъ, будто бы, никакіе казенные подряды немыслимы.
Слава о томъ, что на Руси ничего безъ этого не дѣлается, а съ помощью этого, превращеннаго на ломанномъ русскомъ языкѣ въ характерное «благодарру», достигла даже Германіи, откуда, на зовъ этой недоброй славы, и прибылъ однажды предпріимчивый молодецъ, въ лицѣ достопамятнаго Струсберга.
— Я узналъ, — говорилъ на судѣ этотъ всесвѣтный проходимецъ, — что въ Россіи получаютъ концессіи за деньги. Общеизвѣстно, напримѣръ, что господинъ Меккъ далъ 1.500,000 рублей за полученіе концессіи. Я могъ бы привести другія подобныя же дѣла. Поэтому я, рѣшившись начать дѣлать дѣла въ Россіи, долженъ былъ заручиться большими деньгами, чтобы имѣть возможность давать приличное «благодарру»… Я теперь вижу, что ошибся, и радуюсь, что теперь въ Россіи преслѣдуются другіе нравственные законы, но, вмѣстѣ съ тѣмъ, я сожалѣю, что дѣлаюсь жертвой происшедшей перемѣны принциповъ…
Ахъ, еслибы эта радость и сожалѣніе Струсберга, возбужденныя, какъ онъ думалъ, происшедшей на Руси «перемѣной принциповъ» по отношенію къ «благодарру», дѣйствительно имѣли достаточное для себя основаніе! Къ сожалѣнію, горькіе вопіющіе факты изъ повседневной жизни ни на минуту не допускаютъ возможности обольщать себя такой иллюзіей. Довольно одного феноменальнаго процесса бывшаго кронштадтскаго полиціймейстера Головачева для убѣжденія въ той печальной истинѣ, что взятка не
клаческой шайки… Для людей разоряющихся и бедных, которым приходится волей-неволей продавать свое имущество наскоро, маклаки — настоящая саранча!
Впрочем, при торгах на подряды и концессии, в особенности казенные, говорят, недостаточно удовлетворить одних только маклачествующих конкурентов, — нужно еще «помазать» и те руки, из которых идут подряды. Так говорят, а несколько лет тому назад известный журналист, бывший прежде крупным казенным подрядчиком, публично исповедался в своей газете, что он давал взятки чиновным дателям подрядов, назвал даже цифры — сколько давал (это были десятки тысяч), и заключил свою исповедь догматическим утверждением, что без этого у нас, будто бы, никакие казенные подряды немыслимы.
Слава о том, что на Руси ничего без этого не делается, а с помощью этого, превращенного на ломанном русском языке в характерное «благодарру», достигла даже Германии, откуда, на зов этой недоброй славы, и прибыл однажды предприимчивый молодец, в лице достопамятного Струсберга.
— Я узнал, — говорил на суде этот всесветный проходимец, — что в России получают концессии за деньги. Общеизвестно, например, что господин Мекк дал 1.500,000 рублей за получение концессии. Я мог бы привести другие подобные же дела. Поэтому я, решившись начать делать дела в России, должен был заручиться большими деньгами, чтобы иметь возможность давать приличное «благодарру»… Я теперь вижу, что ошибся, и радуюсь, что теперь в России преследуются другие нравственные законы, но, вместе с тем, я сожалею, что делаюсь жертвой происшедшей перемены принципов…
Ах, если бы эта радость и сожаление Струсберга, возбужденные, как он думал, происшедшей на Руси «переменой принципов» по отношению к «благодарру», действительно имели достаточное для себя основание! К сожалению, горькие вопиющие факты из повседневной жизни ни на минуту не допускают возможности обольщать себя такой иллюзией. Довольно одного феноменального процесса бывшего кронштадтского полицеймейстера Головачева для убеждения в той печальной истине, что взятка не
