«въ Петербургѣ никогда не переводились игорные дома, не смотря на строгое ихъ запрещеніе, а переживали только разныя полосы большей или меньшей терпимости». Обыкновенно какая нибудь громкая скандалезная исторія, происшедшая въ томъ или другомъ игорномъ домѣ, на время привлекаетъ чрезвычайное взыскательное вниманіе полиціи на всѣ этого рода учрежденія, и они терпятъ погромъ. Дома закрываются, а ихъ хозяева и компаньоны административно высылаются въ мѣста болѣе или менѣе отдаленныя, а то и подъ судъ попадаютъ, хотя очень рѣдко (за обозрѣваемый нами періодъ изъ столичныхъ крупныхъ игорныхъ домовъ одинъ только рулеточный притонъ пресловутаго Колемина сдѣлался объектомъ судебнаго преслѣдованія). Но—«страшенъ сонъ, да милостивъ Богъ»:—по нашему обычаю, блюстительская ретивость, что лѣтняя гроза, послѣ возбужденнаго извнѣ припадка неусыпности и нещадной строгости, пошумѣвъ и погремѣвъ, быстро улегается и спускаетъ рукава. На мѣсто разгромленныхъ и уничтоженныхъ игорныхъ домовъ появляются новые, вмѣсто выбывшихъ артистовъ картежнаго ремесла прибываютъ и заводятся другіе, не менѣе искусные.
Въ настоящее время, какъ и всегда, въ Петербургѣ имѣются въ избыткѣ игорные дома, существующіе чуть не открыто. По крайней мѣрѣ, адресы ихъ, имена хозяевъ, самая хроника ихъ дѣйствій и приключеній не составляютъ ни малѣйшей тайны: — они всегда хорошо извѣстны не только посвященнымъ представителямъ игорнаго мірка, но чуть не всему городу. Маленькая пресса постоянно слѣдитъ за ними и самымъ нецеремоннымъ образомъ, подъ прозрачными иниціалами, съ предательскими намеками и подмигиваніями, изображаетъ ихъ героевъ и гостей въ такомъ, напримѣръ, родѣ (беремъ на выдержку одинъ изъ многочисленныхъ въ этомъ жанрѣ этюдовъ):
«Мы отправились,—пишетъ хроникеръ газеты.—Домикъ на одной изъ главныхъ улицъ столицы, домикъ не то казенный, не то какого-то вѣдомства, и магнетизеръ пріютился въ этомъ домикѣ на самомъ верху. «Гостей» здѣсь ежедневно цѣлая масса. «Собранія» начинаются съ «утренниковъ», часовъ съ 10-ти утра въ экстренныхъ случаяхъ, и продолжаются всю ночь напролетъ въ слу-
«в Петербурге никогда не переводились игорные дома, несмотря на строгое их запрещение, а переживали только разные полосы большей или меньшей терпимости». Обыкновенно какая-нибудь громкая скандалёзная история, происшедшая в том или другом игорном доме, на время привлекает чрезвычайное взыскательное внимание полиции на все этого рода учреждения, и они терпят погром. Дома закрываются, а их хозяева и компаньоны административно высылаются в места более или менее отдаленные, а то и под суд попадают, хотя очень редко (за обозреваемый нами период из столичных крупных игорных домов один только рулеточный притон пресловутого Колемина сделался объектом судебного преследования). Но — «страшен сон, да милостив Бог»: — по нашему обычаю, блюстительская ретивость, что летняя гроза, после возбужденного извне припадка неусыпности и нещадной строгости, пошумев и погремев, быстро улегается и спускает рукава. На место разгромленных и уничтоженных игорных домов появляются новые, вместо выбывших артистов картежного ремесла прибывают и заводятся другие, не менее искусные.
В настоящее время, как и всегда, в Петербурге имеются в избытке игорные дома, существующие чуть не открыто. По крайней мере, адресы их, имена хозяев, самая хроника их действий и приключений не составляют ни малейшей тайны: — они всегда хорошо известны не только посвященным представителям игорного мирка, но чуть не всему городу. Маленькая пресса постоянно следит за ними и самым нецеремонным образом, под прозрачными инициалами, с предательскими намеками и подмигиваниями, изображает их героев и гостей в таком, например, роде (берем на выдержку один из многочисленных в этом жанре этюдов):
«Мы отправились, — пишет хроникер газеты. — Домик на одной из главных улиц столицы, домик не то казенный, не то какого-то ведомства, и магнетизер приютился в этом домике на самом верху. «Гостей» здесь ежедневно целая масса. «Собрания» начинаются с «утренников», часов с 10-ти утра в экстренных случаях, и продолжаются всю ночь напролет в слу-
