цами. Одни браковали, другіе находили годнымъ, столковывались и давали даже задатки.
— Они страстно хотѣли продать меня,—показалъ потомъ молодой человѣкъ въ судѣ на своихъ трущобныхъ пріятелей:—водили меня по всѣмъ вертепамъ, сбивали называться кантонистомъ, напаивали меня до пьяна, чтобы пьянаго спустить, добыли даже гдѣ-то паспортъ, сводили съ барышниками, и еслибы я не казался слишкомъ молодымъ, да хоть немножко оплошалъ,—быть бы мнѣ рекрутомъ въ гарнизонѣ!
Не смотря на то, что молодой человѣкъ, по его увѣренію, ухищрялся не оплошать, тѣмъ не менѣе онъ безпрекословно, въ теченіе четырехъ дней, позволялъ продѣлывать надъ собой всю процедуру закабаленія и продажи. Только когда пріятели убѣдились, что сбыть его не удастся, они отпустили его къ сестрѣ, и то подъ тѣмъ предлогомъ, что онъ достанетъ у нея денегъ на новые кутежи. Въ свое время процессъ объ этомъ странномъ приключеніи, происшедшемъ по причинѣ пьянства, надѣлалъ порядочнаго шуму.
Вообще нашему суду приходится весьма нерѣдко судить и карать, если не самое пьянство, то разныя, обязанныя ему своимъ происхожденіемъ законопреступныя дѣянія. Чаще всего изобличаются невоздержные на вино граждане въ буйствѣ, въ нарушеніи общественной тишины и благочинія, а то и въ болѣе тяжкихъ криминалахъ. Такихъ дѣлъ множество, и конечно, только незначительная ихъ часть доходитъ до вѣдѣнія суровой Ѳемиды. Напримѣръ, факты буйства, домашняго насилія надъ членами семействъ, совершаемыя ихъ главами въ пьяномъ видѣ, доходятъ до суда очень рѣдко, хотя они весьма обыкновенны въ малоразвитыхъ слояхъ общества—въ купечествѣ особенно. Впрочемъ, на этой почвѣ пьянство разрѣшается многими деморализующими семейный бытъ послѣдствіями, которыя рѣдко пресѣкаются органами общественной совѣсти, да они и безсильны были бы во многихъ случаяхъ возстановлять разрушенный спьяна семейный очагъ или избавить дѣтей отъ пьянаго гнета и дурнаго примѣра запивающаго отца. Между тѣмъ въ этой области порокъ пьянства является наиболѣе противообщественнымъ, разрушительнымъ, и наноситъ дѣлу нравственности самый чувствительный вредъ. Ничему другому, какъ
цами. Одни браковали, другие находили годным, столковывались и давали даже задатки.
— Они страстно хотели продать меня, — показал потом молодой человек в суде на своих трущобных приятелей: — водили меня по всем вертепам, сбивали называться кантонистом, напаивали меня допьяна, чтобы пьяного спустить, добыли даже где-то паспорт, сводили с барышниками, и если бы я не казался слишком молодым, да хоть немножко оплошал, — быть бы мне рекрутом в гарнизоне!
Несмотря на то, что молодой человек, по его уверению, ухищрялся не оплошать, тем не менее он беспрекословно, в течение четырех дней, позволял проделывать над собой всю процедуру закабаления и продажи. Только когда приятели убедились, что сбыть его не удастся, они отпустили его к сестре, и то под тем предлогом, что он достанет у неё денег на новые кутежи. В свое время процесс об этом странном приключении, происшедшем по причине пьянства, наделал порядочного шуму.
Вообще нашему суду приходится весьма нередко судить и карать, если не самое пьянство, то разные, обязанные ему своим происхождением законопреступные деяния. Чаще всего изобличаются невоздержные на вино граждане в буйстве, в нарушении общественной тишины и благочиния, а то и в более тяжких криминалах. Таких дел множество, и конечно, только незначительная их часть доходит до ведения суровой Фемиды. Например, факты буйства, домашнего насилия над членами семейств, совершаемые их главами в пьяном виде, доходят до суда очень редко, хотя они весьма обыкновенны в малоразвитых слоях общества — в купечестве особенно. Впрочем, на этой почве пьянство разрешается многими деморализующими семейный быт последствиями, которые редко пресекаются органами общественной совести, да они и бессильны были бы во многих случаях восстановлять разрушенный спьяна семейный очаг или избавить детей от пьяного гнета и дурного примера запивающего отца. Между тем в этой области порок пьянства является наиболее противообщественным, разрушительным, и наносит делу нравственности самый чувствительный вред. Ничему другому, как
