ни своихъ мудрыхъ мѣропріятій по пресѣченію злоупотребленій спиртомъ. Когда заходитъ рѣчь о порокѣ пьянства, то безъ оговорокъ и поясненій подразумѣвается одно народное, «мужицкое» пьянство; когда изливаются ручьи гражданской скорби на кабакъ, то въ воображеніи и Цицероновъ и ихъ аудиторіи рисуется одна лишь классическая грязная трущоба, украшенная казенной вывѣской или елкой, и никому не приходитъ въ голову обобщить съ этимъ заведеніемъ аристократическіе роскошные рестораны, клубскія «благородныя собранія» и иные гостепріимные пріюты для просвѣщенной публики.
Изъ этого можно бы заключить, что наши культурные классы, наша интеллигенція, безупречны въ данномъ пунктѣ нравственности. Но такъ ли это?—Безъ сомнѣнія, нѣтъ! Можно только сказать, что въ послѣднее время въ правилахъ исповѣдуемаго русскимъ обществомъ кодекса поведенія—быть въ подпитіи допускается сколько угодно, но казаться пьянымъ—верхъ неприличія, признакъ дурнаго тона и неблаговоспитанности. И современный, такъ называемый, «порядочный человѣкъ» очень, въ этомъ отношеніи, сдержанъ и акуратенъ, хотя это не всегда еще значитъ, чтобы онъ и на самомъ дѣлѣ отличался трезвостью. Относительно, это уже не малый шагъ впередъ по пути облагороженія нравовъ, тѣмъ болѣе ощутительный, что еще очень недавно пьянство и разгулъ составляли одно изъ главныхъ времяпровожденій людей культурныхъ, были очень популярны и терпимы въ обществѣ, и пользовались даже нѣкоторымъ покровительствомъ со стороны блюстителей. Пьянство не только не считалось порокомъ, но въ немъ видѣли какую-то художественную удаль благородной «широкой натуры», избыточествующей «силами мощными души», которыхъ некуда дѣвать; имъ рисовались и хвастались; оно воспѣвалось въ стихахъ и—не какими нибудь непризнанными Беранжерами рыночной литературы, а первоклассными поэтами. Пьянство имѣетъ у насъ блестящую литературу; изъ всего того, что̀ было писано въ похвалу ему, въ честь Вакха и для поэтическаго изображенія его непринужденнаго веселаго культа, можно бы составить цѣлую библіотеку. У насъ были поэты, и очень талантливые (напр. Давыдовъ), которые почти исключительно посвящали свои лиры удовольствіямъ выпивки, служили призванными
ни своих мудрых мероприятий по пресечению злоупотреблений спиртом. Когда заходит речь о пороке пьянства, то без оговорок и пояснений подразумевается одно народное, «мужицкое» пьянство; когда изливаются ручьи гражданской скорби на кабак, то в воображении и Цицеронов и их аудитории рисуется одна лишь классическая грязная трущоба, украшенная казенной вывеской или ёлкой, и никому не приходит в голову обобщить с этим заведением аристократические роскошные рестораны, клубские «благородные собрания» и иные гостеприимные приюты для просвещенной публики.
Из этого можно бы заключить, что наши культурные классы, наша интеллигенция, безупречны в данном пункте нравственности. Но так ли это? — Без сомнения, нет! Можно только сказать, что в последнее время в правилах исповедуемого русским обществом кодекса поведения — быть в подпитии допускается сколько угодно, но казаться пьяным — верх неприличия, признак дурного тона и неблаговоспитанности. И современный, так называемый, «порядочный человек» очень, в этом отношении, сдержан и аккуратен, хотя это не всегда еще значит, чтобы он и на самом деле отличался трезвостью. Относительно, это уже не малый шаг вперед по пути облагоражения нравов, тем более ощутительный, что еще очень недавно пьянство и разгул составляли одно из главных времяпровождений людей культурных, были очень популярны и терпимы в обществе, и пользовались даже некоторым покровительством со стороны блюстителей. Пьянство не только не считалось пороком, но в нём видели какую-то художественную удаль благородной «широкой натуры», избыточествующей «силами мощными души», которых некуда девать; им рисовались и хвастались; оно воспевалось в стихах и — не какими-нибудь непризнанными Беранжерами рыночной литературы, а первоклассными поэтами. Пьянство имеет у нас блестящую литературу; из всего того, что было писано в похвалу ему, в честь Вакха и для поэтического изображения его непринужденного веселого культа, можно бы составить целую библиотеку. У нас были поэты, и очень талантливые (напр. Давыдов), которые почти исключительно посвящали свои лиры удовольствиям выпивки, служили призванными
