несчастную женщину на скамью подсудимыхъ… Процессъ этотъ, какъ и слѣдовало ожидать, послужилъ только къ вящему безславію истца и внушилъ къ нему общее отвращеніе.
Что касается ходячаго, наиболѣе распространеннаго типа петербургской содержанки, то, въ большинствѣ случаевъ, это—или еще вчера бывшая заурядная «публичная женщина», или наканунѣ того, чтобы таковою сдѣлаться. Во всякомъ случаѣ, очень трудно найти разграничительную грань между этими двумя видами служенія потребностямъ общественнаго темперамента. Карьера завѣдомыхъ проститутокъ—всѣхъ этихъ бывшихъ модистокъ, бѣлошвеекъ, «дѣвицъ съ машинками», продавщицъ, камеристокъ и проч.—начинается съ того, что онѣ, впавъ въ грѣхъ и обыкновенно сбѣжавъ изъ подъ родительскаго или хозяйскаго крова и бросивъ свое ремесло, попадаютъ на «содержаніе» къ своимъ соблазнителямъ. По естественному порядку, соблазнитель, сорвавъ «цвѣты наслажденія», по выраженію Хлестакова, въ кратчайшее время забываетъ всѣ свои клятвы и обѣщанія, охладѣваетъ къ своей жертвѣ и бросаетъ ее на произволъ судьбы. Ей, понятно, ничего не остается, какъ идти на улицу—снискивать пропитаніе своими прелестями. Бываетъ нерѣдко и наоборотъ: пройдя всю школу публичнаго непотребства, выросши къ немъ, проститутка выскакиваетъ въ «содержанки»—апогей счастья, о которомъ мечтаетъ каждая изъ расхожихъ дамъ. Дѣло въ томъ, что въ Петербургѣ сформировался особый забубенный типъ женолюбца, который, не умѣя шагу ступить въ кругу порядочныхъ женщинъ, чуждаясь ихъ, весь вѣкъ свой вращается среди погибшихъ созданій и продѣлываетъ съ ними всю комедію ухаживанія, любви, брака и семейной жизни—все это, конечно, въ мельхіоровой, такъ сказатъ, поддѣлкѣ. Люди этого типа очень искренно убѣждены даже, что такой романическій мельхіоръ гораздо удобнѣе, лучше и дешевле настоящаго въ томъ-же родѣ серебра. Главное, никакихъ связывающихъ и дисциплинирующихъ человѣка обязательствъ и возможность, безъ угрызеній совѣсти, мѣнять предметы своихъ восхищеній когда угодно, и нисколько съ ними не церемониться. На вкусъ и спросъ этого-то распутнаго бобыля сложилась кочующая, если можно такъ выразиться, содержанка, которая переходитъ изъ рукъ въ руки, не только не теряя цѣны, а нерѣдко дорожая съ каждымъ новымъ актомъ перепродажи.
несчастную женщину на скамью подсудимых… Процесс этот, как и следовало ожидать, послужил только к вящему бесславию истца и внушил к нему общее отвращение.
Что касается ходячего, наиболее распространенного типа петербургской содержанки, то, в большинстве случаев, это — или еще вчера бывшая заурядная «публичная женщина», или накануне того, чтобы таковою сделаться. Во всяком случае, очень трудно найти разграничительную грань между этими двумя видами служения потребностям общественного темперамента. Карьера заведомых проституток — всех этих бывших модисток, белошвеек, «девиц с машинками», продавщиц, камеристок и проч. — начинается с того, что они, впав в грех и обыкновенно сбежав из-под родительского или хозяйского крова и бросив свое ремесло, попадают на «содержание» к своим соблазнителям. По естественному порядку, соблазнитель, сорвав «цветы наслаждения», по выражению Хлестакова, в кратчайшее время забывает все свои клятвы и обещания, охладевает к своей жертве и бросает её на произвол судьбы. Ей, понятно, ничего не остается, как идти на улицу — снискивать пропитание своими прелестями. Бывает нередко и наоборот: пройдя всю школу публичного непотребства, выросши в нём, проститутка выскакивает в «содержанки» — апогей счастья, о котором мечтает каждая из расхожих дам. Дело в том, что в Петербурге сформировался особый забубенный тип женолюбца, который, не умея шагу ступить в кругу порядочных женщин, чуждаясь их, весь век свой вращается среди погибших созданий и проделывает с ними всю комедию ухаживания, любви, брака и семейной жизни — всё это, конечно, в мельхиоровой, так сказать, подделке. Люди этого типа очень искренно убеждены даже, что такой романический мельхиор гораздо удобнее, лучше и дешевле настоящего в том же роде серебра. Главное, никаких связывающих и дисциплинирующих человека обязательств и возможность, без угрызений совести, менять предметы своих восхищений когда угодно, и нисколько с ними не церемониться. На вкус и спрос этого-то распутного бобыля сложилась кочующая, если можно так выразиться, содержанка, которая переходит из рук в руки, не только не теряя цены, а нередко дорожая с каждым новым актом перепродажи.
