«Нѣтъ,—пишетъ она,—онъ никакого не обращаетъ на меня вниманія, вовсе не заботится обо мнѣ… Въ 6 часовъ: Нѣтъ, онъ настолько еще великодушенъ что всѣмъ съ удовольствіемъ разсказываетъ, какимъ образомъ обошлись съ его женою… Нѣтъ ужь силъ больше, нѣтъ! Хоть-бы покончить съ собою… Проклятыя руки, боюсь, дрожатъ; промахнусь, тогда хуже. Тогда всѣ узнаютъ, какъ мнѣ жить, а я о томъ и забочусь—только никто-бы не зналъ, какъ со мной жестоко обращаются, какъ я мучусь! Самая обидная вещь на свѣтѣ—сожалѣніе. Я думаю, самое лучшее—утопиться; подумаютъ что я нечаянно упала, никто не будетъ знать, что̀ меня побудило утопиться… Вотъ и стихъ—онъ мнѣ очень нравится: изображена женщина, которая утопилась, вѣрно не отъ радости; покончила съ собой, когда силъ не хватило… Горя много на свѣтѣ, хотя и въ разныхъ видахъ, а все горе… Вотъ не ожидала, что онъ будетъ со мной такъ неделикатенъ:—знаетъ, что мнѣ нужно завтра ѣхать, знаетъ, что я не лягу, пока онъ не пріѣдетъ, а все таки до того увлекся болтовней съ молоденькой дѣвчонкой, которой пріятно имѣть около себя поклонника, что даже забылъ думать о женѣ».
Оказывается такимъ образомъ, что, въ довершеніе горькой участи, молодая женщина обречена была еще и на пытку ревности. Ея благовѣрный—черствый эгоистъ съ деспотическими наклонностями у себя дома, погрязшій въ скаредныхъ хлопотахъ изъ-за наживы, какъ видно, питалъ сластолюбивое влеченіе къ «дѣвчонкамъ» и не прочь былъ съ ними покуртизанить, если это недорого стоило. Подъ гнетомъ всѣхъ этихъ тягостныхъ условій, героиня наша все болѣе а болѣе укрѣпляется въ мысли о самоубійствѣ.
«Ахъ, какъ мнѣ тяжело!—записываетъ она свои страданія въ одной изъ позднѣйшихъ страницъ своего дневника.—Не дай Богъ никому этого испытать… А ужь сдѣлать развѣ такъ?… Убить себя не всегда сразу удается. Изъ воды, пожалуй, еще вытащатъ; ножемъ, пожалуй, не зарѣжешься; а развѣ, чтобъ развязать ему руки, объявить себя преступницей въ чемъ нибудь, стараться, чтобы меня куда нибудь дальше сослали—вотъ и конецъ: самой отдаться подъ судъ, а какъ онъ будетъ доволенъ! Будетъ сговорчивѣе; въ душѣ поблагодаритъ меня; женится на О., а впослѣдствіи забудетъ и о моемъ существованіи… Все таки удостоюсь когда нибудь благодар-
«Нет, — пишет она, — он никакого не обращает на меня внимания, вовсе не заботится обо мне… В 6 часов: Нет, он настолько еще великодушен что всем с удовольствием рассказывает, каким образом обошлись с его женою… Нет уж сил больше, нет! Хоть бы покончить с собою… Проклятые руки, боюсь, дрожат; промахнусь, тогда хуже. Тогда все узнают, как мне жить, а я о том и забочусь — только никто бы не знал, как со мной жестоко обращаются, как я мучусь! Самая обидная вещь на свете — сожаление. Я думаю, самое лучшее — утопиться; подумают что я нечаянно упала, никто не будет знать, что́ меня побудило утопиться… Вот и стих — он мне очень нравится: изображена женщина, которая утопилась, верно не от радости; покончила с собой, когда сил не хватило… Горя много на свете, хотя и в разных видах, а всё горе… Вот не ожидала, что он будет со мной так неделикатен: — знает, что мне нужно завтра ехать, знает, что я не лягу, пока он не приедет, а всё-таки до того увлекся болтовней с молоденькой девчонкой, которой приятно иметь около себя поклонника, что даже забыл думать о жене».
Оказывается таким образом, что, в довершение горькой участи, молодая женщина обречена была еще и на пытку ревности. Её благоверный — черствый эгоист с деспотическими наклонностями у себя дома, погрязший в скаредных хлопотах из-за наживы, как видно, питал сластолюбивое влечение к «девчонкам» и не прочь был с ними покуртизанить, если это недорого стоило. Под гнетом всех этих тягостных условий, героиня наша всё более а более укрепляется в мысли о самоубийстве.
«Ах, как мне тяжело! — записывает она свои страдания в одной из позднейших страниц своего дневника. — Не дай Бог никому этого испытать… А уж сделать разве так?… Убить себя не всегда сразу удается. Из воды, пожалуй, еще вытащат; ножом, пожалуй, не зарежешься; а разве, чтоб развязать ему руки, объявить себя преступницей в чём-нибудь, стараться, чтобы меня куда-нибудь дальше сослали — вот и конец: самой отдаться под суд, а как он будет доволен! Будет сговорчивее; в душе поблагодарит меня; женится на О., а впоследствии забудет и о моем существовании… Всё-таки удостоюсь когда-нибудь благодар-
