Бѣдность моя, кровь… За одежду и за хлѣбъ былъ бы вѣрный рабъ по гробъ жизни…
— Не по крайности ли и неимѣнію средствъ къ пропитанію совершилъ кражу подсудимый? спросилъ судъ присяжныхъ.—«Нѣтъ, не по крайности!»—послѣдовалъ неожиданный отвѣтъ.
Изъ этихъ немногихъ примѣровъ—а ихъ можно было бы подобрать сколько угодно—мы уже получаемъ нѣсколько образчиковъ «бѣдности» и «крайности», до того различныхъ и діаметрально противоположныхъ, что тутъ просто нечего и думать о какомъ нибудь обобщеніи и приложеніи какой либо нормы.
Сопоставляя приведенные факты, можно, пожалуй, прійти къ безотрадному заключенію относительно человѣческой справедливости. Въ самомъ дѣлѣ не странно-ли: «денежный» аристократъ, изъ страсти къ биржевой игрѣ похищающій десятки тысячъ,—это, на аршинъ справедливости, жалкій бѣднякъ, заслуживающій, по своей «крайности», полнаго снисхожденія; а нищій старикъ, «ни къ какому берегу не приставшій» и проворовавшійся на нѣсколько рублей,—это закоренѣлый преступникъ, никакой крайности не испытывавшій и никакого снисхожденія не заслуживающій!.. Невольно вспоминается саркастическая похвала Гейне нѣмецкому правосудію за то, что предъ лицемъ его ни одинъ воръ, укравшій меньше ста талеровъ, не избѣгалъ висѣлицы,—похвала весьма аналогичная съ русской народной пословицей; «украдешь на грошъ—раздавятъ, какъ вошь, украдешь сто тысячъ—не велятъ и высѣчь!..»
Впрочемъ, въ приведенныхъ нами примѣрахъ не было и не могло быть мѣста кривосудію и завѣдомому послабленію проворовывающимся на сумму больше ста талеровъ. Нѣтъ сомнѣнія, что цитированные приговоры были высказаны по внутреннему убѣжденію и по совѣсти. Непослѣдовательность ихъ и противорѣчивость указываютъ лишь на то, что ходячія понятія о крайности и бѣдности чрезвычайно сбивчивы и растяжимы. Положеніе, которое для васъ кажется бѣдностью, на взглядъ стоящаго ниже васъ на лѣстницѣ культурнаго развитія и матеріальныхъ потребностей, равнялось-бы благосостоянію, если не богатству.
Въ современномъ европейскомъ городскомъ обществѣ, при существующемъ крайне неравномѣрномъ распредѣленіи богатства, власти, образованія и всѣхъ благъ цивилизаціи, различіе положеній, опредѣляющихъ высоту и изысканность жизненныхъ потребностей данной
Бедность моя, кровь… За одежду и за хлеб был бы верный раб по гроб жизни…
— Не по крайности ли и неимению средств к пропитанию совершил кражу подсудимый? спросил суд присяжных. — «Нет, не по крайности!» — последовал неожиданный ответ.
Из этих немногих примеров — а их можно было бы подобрать сколько угодно — мы уже получаем несколько образчиков «бедности» и «крайности», до того различных и диаметрально противоположных, что тут просто нечего и думать о каком-нибудь обобщении и приложении какой-либо нормы.
Сопоставляя приведенные факты, можно, пожалуй, прийти к безотрадному заключению относительно человеческой справедливости. В самом деле не странно ли: «денежный» аристократ, из страсти к биржевой игре похищающий десятки тысяч, — это, на аршин справедливости, жалкий бедняк, заслуживающий, по своей «крайности», полного снисхождения; а нищий старик, «ни к какому берегу не приставший» и проворовавшийся на несколько рублей, — это закоренелый преступник, никакой крайности не испытывавший и никакого снисхождения не заслуживающий!.. Невольно вспоминается саркастическая похвала Гейне немецкому правосудию за то, что пред лицом его ни один вор, укравший меньше ста талеров, не избегал виселицы, — похвала весьма аналогичная с русской народной пословицей; «украдешь на грош — раздавят, как вошь, украдешь сто тысяч — не велят и высечь!..»
Впрочем, в приведенных нами примерах не было и не могло быть места кривосудию и заведомому послаблению проворовывающимся на сумму больше ста талеров. Нет сомнения, что цитированные приговоры были высказаны по внутреннему убеждению и по совести. Непоследовательность их и противоречивость указывают лишь на то, что ходячие понятия о крайности и бедности чрезвычайно сбивчивы и растяжимы. Положение, которое для вас кажется бедностью, на взгляд стоящего ниже вас на лестнице культурного развития и материальных потребностей, равнялось бы благосостоянию, если не богатству.
В современном европейском городском обществе, при существующем крайне неравномерном распределении богатства, власти, образования и всех благ цивилизации, различие положений, определяющих высоту и изысканность жизненных потребностей данной
