Полунищій отставной старикъ-чиновникъ[1], безъ гроша въ карманѣ, съѣдаетъ въ трактирѣ, для удовлетворенія голода, кушанья на 40 копѣекъ и отказывается уплатить эти деньги, за ихъ неимѣніемъ… Присяжные признаютъ, что онъ совершилъ это «преступное дѣяніе» по крайности, оправдываютъ его и даже сердобольно надѣляютъ нѣсколькими рублями отъ щедротъ своихъ. Въ скандалезномъ процессѣ нѣкоторой интересной вдовы, одинъ изъ подсудимыхъ, человѣкъ высшаго образованія, бывшій членъ окружнаго суда, жившій на широкую ногу, завѣдомо и съ своекорыстной цѣлью удостовѣрилъ своей подписью фальшивое завѣщаніе… И судъ нашелъ, что онъ виновенъ, но былъ «вынужденъ крайностью»… Бездомная и неимущая вдова-крестьянка взломала чужой ящикъ съ деньгами и похитила двѣ копѣйки… «Виновна, но вынуждена крайностью!». «Замѣчательный» торговый корреспондентъ и «страстный» биржевой игрокъ, постоянно вращавшійся въ кругу самой крупной денежной аристократіи и по этой мѣркѣ привыкшій измѣрять свои желанія, поддѣлалъ фальшивыя обязательства и, съ помощью ихъ, присвоилъ чужихъ денегъ 55.000 рублей… Вотъ буква въ букву вопросъ, предложенный судомъ присяжнымъ: «если подсудимый виновенъ, то не совершилъ ли онъ преступленіе по крайности и неимѣнію средствъ къ пропитанію и работѣ?» — Да, совершилъ по крайности! благодушно отвѣтила присяжные и обѣлили подсудимаго въ чистую. Въ тотъ же день и въ стѣнахъ того же суда, только въ другомъ отдѣленіи, судился отставной рядовой, «прослужившій отечеству 35 лѣтъ», судился онъ за присвоеніе трехъ старыхъ, рваныхъ полушубковъ, и—вотъ въ какихъ выраженіяхъ живописалъ свою «крайность»: — Не имѣю ни роду, ни племени… Пособія никакого нѣтъ… Не присталъ ни къ одному берегу, ни къ другому… Теперь старикъ…
- ↑ Какъ здѣсь, такъ и въ послѣдующихъ очеркахъ, по многимъ уважительнымъ причинамъ, которыя, конечно, пойметъ читатель, мы будемъ избѣгать, по возможности, называть обезславленныя на судѣ имена, тѣмъ болѣе, что интересъ здѣсь не въ именахъ, а въ фактахъ. Оговариваемся только, что всѣ такого рода факты мы беремъ исключительно изъ практики однихъ петербургскихъ судовъ.
Полунищий отставной старик-чиновник[1], без гроша в кармане, съедает в трактире, для удовлетворения голода, кушанья на 40 копеек и отказывается уплатить эти деньги, за их неимением… Присяжные признают, что он совершил это «преступное деяние» по крайности, оправдывают его и даже сердобольно наделяют несколькими рублями от щедрот своих. В скандалёзном процессе некоторой интересной вдовы, один из подсудимых, человек высшего образования, бывший член окружного суда, живший на широкую ногу, заведомо и с своекорыстной целью удостоверил своей подписью фальшивое завещание… И суд нашел, что он виновен, но был «вынужден крайностью»… Бездомная и неимущая вдова-крестьянка взломала чужой ящик с деньгами и похитила две копейки… «Виновна, но вынуждена крайностью!». «Замечательный» торговый корреспондент и «страстный» биржевой игрок, постоянно вращавшийся в кругу самой крупной денежной аристократии и по этой мерке привыкший измерять свои желания, подделал фальшивые обязательства и, с помощью их, присвоил чужих денег 55.000 рублей… Вот буква в букву вопрос, предложенный судом присяжным: «если подсудимый виновен, то не совершил ли он преступление по крайности и неимению средств к пропитанию и работе?» — Да, совершил по крайности! благодушно ответила присяжные и обелили подсудимого вчистую. В тот же день и в стенах того же суда, только в другом отделении, судился отставной рядовой, «прослуживший отечеству 35 лет», судился он за присвоение трех старых, рваных полушубков, и — вот в каких выражениях живописал свою «крайность»: — Не имею ни роду, ни племени… Пособия никакого нет… Не пристал ни к одному берегу, ни к другому… Теперь старик…
- ↑ Как здесь, так и в последующих очерках, по многим уважительным причинам, которые, конечно, поймет читатель, мы будем избегать, по возможности, называть обесславленные на суде имена, тем более, что интерес здесь не в именах, а в фактах. Оговариваемся только, что все такого рода факты мы берем исключительно из практики одних петербургских судов.
