жили врознь. Князь показалъ на судѣ, что онъ «не могъ и не хотѣлъ жить съ женою», прозрачно намекнувъ на неблаговидность ея поведенія. Съ своей стороны, она жаловалась на то, что мужъ разорилъ ее. У нея имѣлись какія-то его денежныя обязательства и векселя, владѣя которыми, какъ оружіемъ, она и рѣшилась устроить подложный разводъ, въ увѣренности, что мужъ будетъ молчать, подъ страхомъ взысканія. Разводъ понадобился княгинѣ потому, что у нея завязался романъ съ какимъ-то итальянскимъ маркизомъ и она желала кончить этотъ романъ законнымъ бракомъ. На кличъ ея немедленно явились мастера «бракоразводныхъ дѣлъ» и, хорошо вознагражденные гонораромъ, устроили разводъ по всей формѣ. Нѣсколько самоотверженныхъ лжесвидѣтелей, никогда не видавшихъ даже въ лицо князя Г., какъ потомъ оказалось, съ легкой совѣстью присягнули, что собственными глазами видѣли его «въ дѣйствіи прелюбодѣянія», въ гостинницѣ «Москва», съ какою-то невѣдомою женщиною… Какъ характеристическую подробность, слѣдуетъ добавить, что до этого показанія княгиня не брезгала лично отыскивать улики невѣрности мужа, роясь своими аристократическими пальчиками въ его интимныхъ отношеніяхъ съ горничными, сестрами лакеевъ и женами швейцаровъ, но только поиски эти оказались безуспѣшными. Когда вся обстановка мнимаго прелюбодѣянія князя была подготовлена и оформлена, дѣло пошло въ консисторію, гдѣ оно, хорошо смазанное по обыкновенію для безостановочнаго хода, кончилось полнымъ расторженіемъ брака. Княгиня немедленно вышла замужъ за своего маркиза и отправилась справлять медовые мѣсяцы заграницу. Князь узналъ о разводѣ сюрпризомъ въ Ниццѣ и, когда ему стали извѣстны подробности дѣла, а также фальшивое изобличеніе его въ небываломъ грѣхопаденіи, онъ пришелъ въ негодованіе. Богъ знаетъ, въ какой степени искренно, но, такъ или иначе, протестъ свой онъ повелъ весьма энергически. Прежде всего, онъ не задумался утруждать своей жалобой покойнаго государя, лично представившись ему въ Эмсѣ и клятвенно увѣривъ его, «что тѣ основанія, которыя послужили къ расторженію брака,—безусловная ложь и клевета». Дѣло получило законный ходъ и разрѣшилось скандалезнымъ процессомъ, въ результатѣ котораго добродѣтель князя Г., стоявшаго на томъ, что онъ ни разу не нарушалъ супружеской вѣрности, восторже-
жили врознь. Князь показал на суде, что он «не мог и не хотел жить с женою», прозрачно намекнув на неблаговидность её поведения. С своей стороны, она жаловалась на то, что муж разорил её. У неё имелись какие-то его денежные обязательства и векселя, владея которыми, как оружием, она и решилась устроить подложный развод, в уверенности, что муж будет молчать, под страхом взыскания. Развод понадобился княгине потому, что у неё завязался роман с каким-то итальянским маркизом и она желала кончить этот роман законным браком. На клич её немедленно явились мастера «бракоразводных дел» и, хорошо вознагражденные гонораром, устроили развод по всей форме. Несколько самоотверженных лжесвидетелей, никогда не видавших даже в лицо князя Г., как потом оказалось, с легкой совестью присягнули, что собственными глазами видели его «в действии прелюбодеяния», в гостинице «Москва», с какою-то неведомою женщиною… Как характеристическую подробность, следует добавить, что до этого показания княгиня не брезгала лично отыскивать улики неверности мужа, роясь своими аристократическими пальчиками в его интимных отношениях с горничными, сестрами лакеев и женами швейцаров, но только поиски эти оказались безуспешными. Когда вся обстановка мнимого прелюбодеяния князя была подготовлена и оформлена, дело пошло в консисторию, где оно, хорошо смазанное по обыкновению для безостановочного хода, кончилось полным расторжением брака. Княгиня немедленно вышла замуж за своего маркиза и отправилась справлять медовые месяцы заграницу. Князь узнал о разводе сюрпризом в Ницце и, когда ему стали известны подробности дела, а также фальшивое изобличение его в небывалом грехопадении, он пришел в негодование. Бог знает, в какой степени искренно, но, так или иначе, протест свой он повел весьма энергически. Прежде всего, он не задумался утруждать своей жалобой покойного государя, лично представившись ему в Эмсе и клятвенно уверив его, «что те основания, которые послужили к расторжению брака, — безусловная ложь и клевета». Дело получило законный ход и разрешилось скандалезным процессом, в результате которого добродетель князя Г., стоявшего на том, что он ни разу не нарушал супружеской верности, восторже-
