скую любовь съ ея ограниченнымъ предложеніемъ. Это очевидно и неотразимо, съ точки зрѣнія и ариѳметики и общественной физіологіи.
Сто тысячъ искусителей женской добродѣтели, роковымъ образомъ поставленныхъ въ необходимость искать удовлетворенія чувства любви въ адюльтерѣ и развратѣ?—какой могучій, огромный прецедентъ для поврежденія нравовъ и колебанія основъ семейнаго очага! Но, на самомъ дѣлѣ, такихъ индивидуумовъ въ Петербургѣ несравненно больше, какъ видно изъ вышеприведенныхъ цифръ: мы здѣсь опредѣлили только число тѣхъ изъ нихъ, которые, такъ сказать, статистически узаконены въ роли безсемейныхъ трутней въ нашемъ общественномъ ульѣ.
Другимъ важнымъ условіемъ развитія въ столицѣ холостецкаго безпутства и семейнаго разброда служитъ тотъ фактъ, что въ составѣ петербургскаго населенія постоянно находится огромное число индивидуумовъ, которые, хотя и считаются семейными номинально, но на самомъ дѣлѣ живутъ здѣсь внѣ брачныхъ паръ и, слѣдовательно, вынуждаются, по требованіямъ естества, такъ или иначе грѣшить и другихъ вводить въ грѣхъ. Особенно велико число такихъ разлученныхъ со своими половинами семьянъ въ низшихъ слояхъ столичнаго населенія. Извѣстно, что эти слои комплектуются главнымъ образомъ крестьянами—выходцами изъ деревень. Являются они въ Петербургъ на заработки одиночно, оставляя въ деревняхъ, «до̀ма», своихъ жонъ или мужей, свои семейства; живутъ здѣсь подолгу, иногда всю жизнь, только изрѣдка возвращаясь на короткій срокъ къ своимъ очагамъ «на побывку». Хотя нашъ крестьянинъ, въ примитивномъ состояніи, говоря вообще, довольно крѣпокъ семейному началу и, по натурѣ, не расположенъ къ разврату, хотя намъ не разъ случалось встрѣчать среди петербургскаго простонародья личностей замѣчательно строгихъ нравовъ, не поддающихся искушеніямъ городскаго разврата; но, разумѣется, о массѣ сказать этого нельзя, и нѣтъ сомнѣнія, что множество нашихъ пейзанъ, разлучившихся со своими половинами для столичнаго заработка и «вальготнаго» житья, сильно здѣсь деморализуются и безъ стѣсненія нарушаютъ седьмую заповѣдь Господню, тѣмъ болѣе, что прибывающая въ столицу деревенщина—народъ на подборъ молодой, здоровый, цвѣтъ населенія! Довольно знать, что въ массѣ петер-
скую любовь с её ограниченным предложением. Это очевидно и неотразимо, с точки зрения и арифметики и общественной физиологии.
Сто тысяч искусителей женской добродетели, роковым образом поставленных в необходимость искать удовлетворения чувства любви в адюльтере и разврате? — какой могучий, огромный прецедент для повреждения нравов и колебания основ семейного очага! Но, на самом деле, таких индивидуумов в Петербурге несравненно больше, как видно из вышеприведенных цифр: мы здесь определили только число тех из них, которые, так сказать, статистически узаконены в роли бессемейных трутней в нашем общественном улье.
Другим важным условием развития в столице холостецкого беспутства и семейного разброда служит тот факт, что в составе петербургского населения постоянно находится огромное число индивидуумов, которые, хотя и считаются семейными номинально, но на самом деле живут здесь вне брачных пар и, следовательно, вынуждаются, по требованиям естества, так или иначе грешить и других вводить в грех. Особенно велико число таких разлученных со своими половинами семьян в низших слоях столичного населения. Известно, что эти слои комплектуются главным образом крестьянами — выходцами из деревень. Являются они в Петербург на заработки одиночно, оставляя в деревнях, «до́ма», своих жен или мужей, свои семейства; живут здесь подолгу, иногда всю жизнь, только изредка возвращаясь на короткий срок к своим очагам «на побывку». Хотя наш крестьянин, в примитивном состоянии, говоря вообще, довольно крепок семейному началу и, по натуре, не расположен к разврату, хотя нам не раз случалось встречать среди петербургского простонародья личностей замечательно строгих нравов, не поддающихся искушениям городского разврата; но, разумеется, о массе сказать этого нельзя, и нет сомнения, что множество наших пейзан, разлучившихся со своими половинами для столичного заработка и «вальготного» житья, сильно здесь деморализуются и без стеснения нарушают седьмую заповедь Господню, тем более, что прибывающая в столицу деревенщина — народ на подбор молодой, здоровый, цвет населения! Довольно знать, что в массе петер-
