каждаго человѣка, признается повсюду самымъ главнымъ, самымъ производительнымъ факторомъ для зарожденія и развитія всевозможныхъ пороковъ, нравственныхъ паденій и извращеній, проступковъ и преступленій. Бѣдность—это губительная, наполненная смрадной тиною пропасть, на днѣ которой несчастной жертвѣ чаще всего приходится выбирать между медленной смертью и преступленіемъ: другаго выхода тутъ нѣтъ. Какъ показываетъ ежедневный опытъ, пропасть эта, вырытая среди общества вѣковой неправдой разнузданной борьбы за существованіе, безпрерывно засасываетъ тысячи людей, у тысячи другихъ она вѣчно зіяетъ подъ ногами, для третьихъ—она вѣчно представляется страшнымъ пугаломъ въ болѣе или менѣе отдаленной перспективѣ и не даетъ имъ успокоиться. Стремленіе вырваться изъ ея мертвящей тины, наряду съ опасеніемъ не оступиться въ нее—служитъ господствующимъ стимуломъ ожесточенной человѣческой борьбы за существованіе, характеризующей нашу повседневную жизнь и разрѣшающейся, съ одной стороны, цѣнными продуктами труда и генія человѣческаго, понукаемыхъ «благодѣтельнымъ инстинктомъ голода», по выраженію Льюиса, а съ другой—массой безнравственныхъ поступковъ, «хищеній», кривдъ и подлостей, большихъ и маленькихъ, караемыхъ Ѳемидой и еще чаще остающихся безнаказанными. Слѣдовательно, для нашей задачи необходимо прежде всего опредѣлить, въ общихъ чертахъ, объемъ и глубину петербургской бѣдности, въ различныхъ ея проявленіяхъ и формахъ, и въ связи съ ея главными источниками и причинами. Нужно, впрочемъ, предварительно условиться относительно самаго понятія: что такое бѣдность и что такое бѣднякъ?
Изъ вышесказаннаго, да и по общепринятоому, обыденному глазомѣру, степень бѣдности или благосостоянія каждаго отдѣльнаго члена общества опредѣляется степенью его матеріальной обезпеченности и удовлетворенія его жизненныхъ потребностей. Не смотря, однако, на кажущуюся легкость разграниченія «богатыхъ» отъ «бѣдныхъ», ничто такъ не трудно, при крайней соціально-экономической пестротѣ современнаго городскаго населенія, какъ отыскать среднюю, нормальную мѣрку довольства и нужды, которую можно было бы приложить къ каждому, отдѣльно взятому индивидууму, безъ различія. Затрудненіе состоитъ въ томъ, что здѣсь приходится имѣть дѣло съ чрезвычайно разнообразнымъ уровнемъ нуждъ и потребностей, обусловливаемымъ различіемъ степеней культурности, при-
каждого человека, признается повсюду самым главным, самым производительным фактором для зарождения и развития всевозможных пороков, нравственных падений и извращений, проступков и преступлений. Бедность — это губительная, наполненная смрадной тиною пропасть, на дне которой несчастной жертве чаще всего приходится выбирать между медленной смертью и преступлением: другого выхода тут нет. Как показывает ежедневный опыт, пропасть эта, вырытая среди общества вековой неправдой разнузданной борьбы за существование, беспрерывно засасывает тысячи людей, у тысячи других она вечно зияет под ногами, для третьих — она вечно представляется страшным пугалом в более или менее отдаленной перспективе и не дает им успокоиться. Стремление вырваться из её мертвящей тины, наряду с опасением не оступиться в неё — служит господствующим стимулом ожесточенной человеческой борьбы за существование, характеризующей нашу повседневную жизнь и разрешающейся, с одной стороны, ценными продуктами труда и гения человеческого, понукаемых «благодетельным инстинктом голода», по выражению Льюиса, а с другой — массой безнравственных поступков, «хищений», кривд и подлостей, больших и маленьких, караемых Фемидой и еще чаще остающихся безнаказанными. Следовательно, для нашей задачи необходимо прежде всего определить, в общих чертах, объем и глубину петербургской бедности, в различных её проявлениях и формах, и в связи с её главными источниками и причинами. Нужно, впрочем, предварительно условиться относительно самого понятия: что такое бедность и что такое бедняк?
Из вышесказанного, да и по общепринятоому, обыденному глазомеру, степень бедности или благосостояния каждого отдельного члена общества определяется степенью его материальной обеспеченности и удовлетворения его жизненных потребностей. Несмотря, однако, на кажущуюся легкость разграничения «богатых» от «бедных», ничто так не трудно, при крайней социально-экономической пестроте современного городского населения, как отыскать среднюю, нормальную мерку довольства и нужды, которую можно было бы приложить к каждому, отдельно взятому индивидууму, без различия. Затруднение состоит в том, что здесь приходится иметь дело с чрезвычайно разнообразным уровнем нужд и потребностей, обуславливаемым различием степеней культурности, при-
