лежащей намъ задачи и слишкомъ далеки отъ гордой мысли вполнѣ обнять ее и выполнить съ тѣмъ совершенствомъ, которое намъ бы желалось. Это—не болѣе, какъ скромная попытка проложить тропу въ области вѣдѣнія, почти совершенно у насъ неизвѣданной и дѣвственно-нетронутой. Трудность нашей задачи обусловливается не только новизной избраннаго нами пути и, вообще, зыбкостью самой почвы, на которой утверждена младенчествующая пока соціологическая наука, но и частными, мѣстными затрудненіями и неблагопріятными для такой работы условіями.
Во-первыхъ, при зародышномъ, крайне несовершенномъ состояніи русской статистики вообще, цифровыя данныя, которыми мы можемъ располагать, не обладаютъ ни достаточной полнотой, ни безусловной точностью; къ тому-же, на многіе запросы—мы ихъ и вовсе не находимъ. Въ нашемъ распоряженіи, для изслѣдованія нравственности столичнаго населенія, имѣются однѣ только судебно-полицейскія статистическія цифры. Еслибъ даже онѣ не оставляли ничего большаго желать, со стороны полноты и точности, то и тогда ими—понятно—далеко не можетъ исчерпываться вся занимающая насъ область общественно-нравственныхъ явленій, хотя бы даже однихъ отрицательныхъ, выражающихся въ фактахъ преступленій и нарушеній требованій права обычнаго, юридическаго и моральнаго. Каждый знаетъ изъ повседневнаго опыта, что уровень нравственнаго поведенія индивидуума и цѣлаго общества выражается не въ завѣдомыхъ и непосредственныхъ нарушеніяхъ юридическаго права, какъ не выражается онъ, съ другой стороны, въ героическихъ подвигахъ и примѣрахъ самоотверженія въ патетическія минуты. Онъ сказывается несравненно полнѣе, многостороннѣе и ярче въ обыденныхъ заурядныхъ отношеніяхъ, обусловленныхъ всѣмъ общественнымъ строемъ, въ повседневной, узаконенной, такъ сказать,
лежащей нам задачи и слишком далеки от гордой мысли вполне обнять её и выполнить с тем совершенством, которое нам бы желалось. Это — не более, как скромная попытка проложить тропу в области ведения, почти совершенно у нас неизведанной и девственно нетронутой. Трудность нашей задачи обусловливается не только новизной избранного нами пути и, вообще, зыбкостью самой почвы, на которой утверждена младенчествующая пока социологическая наука, но и частными, местными затруднениями и неблагоприятными для такой работы условиями.
Во-первых, при зародышном, крайне несовершенном состоянии русской статистики вообще, цифровые данные, которыми мы можем располагать, не обладают ни достаточной полнотой, ни безусловной точностью; к тому же, на многие запросы — мы их и вовсе не находим. В нашем распоряжении, для исследования нравственности столичного населения, имеются одни только судебно-полицейские статистические цифры. Если б даже они не оставляли ничего большего желать, со стороны полноты и точности, то и тогда ими — понятно — далеко не может исчерпываться вся занимающая нас область общественно-нравственных явлений, хотя бы даже одних отрицательных, выражающихся в фактах преступлений и нарушений требований права обычного, юридического и морального. Каждый знает из повседневного опыта, что уровень нравственного поведения индивидуума и целого общества выражается не в заведомых и непосредственных нарушениях юридического права, как не выражается он, с другой стороны, в героических подвигах и примерах самоотвержения в патетические минуты. Он сказывается несравненно полнее, многостороннее и ярче в обыденных заурядных отношениях, обусловленных всем общественным строем, в повседневной, узаконенной, так сказать,
