лой выхватываетъ часы у прохожаго, — если съ цѣпочкой, то тѣмъ лучше, — и обращается въ поспѣшное бѣгство. Случалось, что такой наглый грабежъ вѣнчался полнымъ успѣхомъ. Впрочемъ, у насъ есть подъ рукою факты еще болѣе поразительной, въ этомъ родѣ, наглости.
Разъ какъ-то вечеромъ, въ одной изъ людныхъ улицъ Спасской части, глазамъ стороннихъ прохожихъ представилась нечасто встрѣчающаяся картина: четверо какихъ-то легкихъ на руку, расторопныхъ молодцовъ ухаживали за неизвѣстнымъ, «прилично одѣтымъ мужчиной», находившимся въ сильномъ опьяненіи; въ одну минуту они безпрепятственно превратили его изъ «прилично одѣтаго» въ неприлично обнаженнаго мужчину, снявъ съ него все, до рубашки… Къ счастью, за этой оригинальной бытовой картиной слѣдилъ «стражъ благочинія» и, давъ ей созрѣть до форменнаго «дѣянія», задержалъ грабителей. Въ иной разъ — и не единственный — грабители, вдвоемъ или втроемъ, встрѣтивъ на улицѣ подходящую для обработки личность (какого-нибудь пьяненькаго или женщину, а не то ребенка), безъ церемоніи брали ее подъ руки, уводили въ первый встрѣчный дворъ и тамъ невозбранно снимали съ нея всю одежду, случалось — даже обувь, а затѣмъ преспокойно расходились. Бывали и такіе, напр., почти невѣроятные казусы: встрѣчаютъ на улицѣ охотники до грабежа совершенно незнакомаго имъ обывателя. «Поѣдемъ съ нами гулять!» приглашали они его съ перваго слова. — «Поѣдемъ»! соглашался обыватель, «ничто же сумняся». Его сажали на извощика, везли непосредственно на Семеновскій плацъ, высаживали, обирали до нитки и отпускали на всѣ четыре стороны… «Погуляли», значитъ!
Большинство грабежей такого рода производятся не преднамѣренно, а совершенно случайно, экспромтомъ, по внезапно набѣжавшему на покладистую волю искушенію. Поэтому, нерѣдко въ грабежѣ изобличаются личности, никогда прежде этимъ «художествомъ» не занимавшіяся и заниматься не помышлявшія. Легко понять также, что открытый уличный грабежъ, представляющій собой слишкомъ ужь примитивную, грубую форму присвоенія чужой собственности, практикуется хищниками изъ наименѣе интеллигентной, темной среды низшаго простонароднаго класса. Само собой разумѣется, что изобличаются въ немъ преимущественно мужчины, но встрѣ-
лой выхватывает часы у прохожего, — если с цепочкой, то тем лучше, — и обращается в поспешное бегство. Случалось, что такой наглый грабеж венчался полным успехом. Впрочем, у нас есть под рукою факты еще более поразительной, в этом роде, наглости.
Раз как-то вечером, в одной из людных улиц Спасской части, глазам сторонних прохожих представилась не часто встречающаяся картина: четверо каких-то легких на руку, расторопных молодцов ухаживали за неизвестным, «прилично одетым мужчиной», находившимся в сильном опьянении; в одну минуту они беспрепятственно превратили его из «прилично одетого» в неприлично обнаженного мужчину, сняв с него всё, до рубашки… К счастью, за этой оригинальной бытовой картиной следил «страж благочиния» и, дав ей созреть до форменного «деяния», задержал грабителей. В иной раз — и не единственный — грабители, вдвоем или втроем, встретив на улице подходящую для обработки личность (какого-нибудь пьяненького или женщину, а не то ребенка), без церемонии брали её под руки, уводили в первый встречный двор и там невозбранно снимали с неё всю одежду, случалось — даже обувь, а затем преспокойно расходились. Бывали и такие, напр., почти невероятные казусы: встречают на улице охотники до грабежа совершенно незнакомого им обывателя. «Поедем с нами гулять!» приглашали они его с первого слова. — «Поедем»! соглашался обыватель, «ничтоже сумняся». Его сажали на извозчика, везли непосредственно на Семеновский плац, высаживали, обирали до нитки и отпускали на все четыре стороны… «Погуляли», значит!
Большинство грабежей такого рода производятся не преднамеренно, а совершенно случайно, экспромтом, по внезапно набежавшему на покладистую волю искушению. Поэтому, нередко в грабеже изобличаются личности, никогда прежде этим «художеством» не занимавшиеся и заниматься не помышлявшие. Легко понять также, что открытый уличный грабеж, представляющий собой слишком уж примитивную, грубую форму присвоения чужой собственности, практикуется хищниками из наименее интеллигентной, темной среды низшего простонародного класса. Само собой разумеется, что изобличаются в нём преимущественно мужчины, но встре-
