оказаться по всѣмъ признакамъ и явнымъ грабителемъ. Напр., на существующихъ въ Петербургѣ игрушечныхъ ярмаркахъ, предшествующихъ Пасхѣ и Рождеству Христову, когда стекаются десятки тысячъ народа къ гостинному двору и происходитъ давка, вообще весьма способствующая «карманной выгрузкѣ», нерѣдко юркіе «карманники», безъ хлопотъ, вырываютъ изъ рукъ у дамъ ихъ саквояжики и, пользуясь толкотней, если можно такъ выразиться, разсиропливаются въ толпѣ безъ всякихъ слѣдовъ, словно хло̀покъ снѣга въ водѣ. Подобное же «отначиванье», по воровскому выраженію, ручныхъ сумокъ и свертковъ, и исключительно почти у слабыхъ, беззащитныхъ женщинъ, «карманники» производятъ и во всякихъ другихъ многолюдныхъ, тѣсныхъ собраніяхъ подъ открытымъ небомъ, а также при всякой удобной оказіи, хотя бы и съ глазу на глазъ, особенно «подъ вечеръ осени нанастной», способствующей укрывательству. Этого рода смѣлымъ хищничествомъ, по вдохновенію, занимаются преимущественно несовершеннолѣтніе воры — малыши, шустрые, ловкіе и мастера «задавать лататы», т. е., убѣгать съ быстротою, по воровскому термину. Спрашивается же: что такое, по качеству «дѣянія», этотъ родъ хищничества — кража или грабежъ? — Безъ сомнѣнія грабежъ.
Каждый почти «карманникъ» и уличный воръ, не вдаваясь въ юридическія тонкости, готовъ во всякую минуту, смотря по обстоятельствамъ, и пограбить въявь и стащить что придется подъ руку, украдкой. На людныхъ улицахъ, среди бѣлаго дня, онъ помышляетъ — неощутительно, тайкомъ запустить руку во встрѣчный карманъ оплошнаго прохожаго; въ глухомъ мѣстѣ, гдѣ-нибудь въ пустынномъ паркѣ или безлюдномъ закоулкѣ, поздней порою, онъ уже воодушевляется болѣе рѣшительными намѣреніями и не прочь открыто налетѣть на одинокаго прохожаго, если надѣется съ нимъ справиться, снять съ него силой платье, сорвать часы, опорожнить карманы. По всѣмъ вѣроятіямъ, такія превращенія изъ робкаго, пугливаго «карманника» въ смѣлаго грабителя, смотря по мѣсту, времени и обстоятельствамъ, переиспытываются всѣми заправскими уличными ворами. Вслѣдствіе этого, на уличномъ языкѣ въ Петербургѣ, ихъ, безъ различія спеціальностей промысла, называютъ общимъ наименованіемъ «мазуриковъ».
По самой уже техникѣ своей, грабежъ не требуетъ ни осо-
оказаться по всем признакам и явным грабителем. Напр., на существующих в Петербурге игрушечных ярмарках, предшествующих Пасхе и Рождеству Христову, когда стекаются десятки тысяч народа к гостиному двору и происходит давка, вообще весьма способствующая «карманной выгрузке», нередко юркие «карманники», без хлопот, вырывают из рук у дам их саквояжики и, пользуясь толкотней, если можно так выразиться, рассиропливаются в толпе без всяких следов, словно хло́пок снега в воде. Подобное же «отначиванье», по воровскому выражению, ручных сумок и свертков, и исключительно почти у слабых, беззащитных женщин, «карманники» производят и во всяких других многолюдных, тесных собраниях под открытым небом, а также при всякой удобной оказии, хотя бы и с глазу на глаз, особенно «под вечер осени нанастной», способствующей укрывательству. Этого рода смелым хищничеством, по вдохновению, занимаются преимущественно несовершеннолетние воры — малыши, шустрые, ловкие и мастера «задавать лататы», т. е., убегать с быстротою, по воровскому термину. Спрашивается же: что такое, по качеству «деяния», этот род хищничества — кража или грабеж? — Без сомнения грабеж.
Каждый почти «карманник» и уличный вор, не вдаваясь в юридические тонкости, готов во всякую минуту, смотря по обстоятельствам, и пограбить въявь и стащить что придется под руку, украдкой. На людных улицах, среди белого дня, он помышляет — неощутительно, тайком запустить руку во встречный карман оплошного прохожего; в глухом месте, где-нибудь в пустынном парке или безлюдном закоулке, поздней порою, он уже воодушевляется более решительными намерениями и не прочь открыто налететь на одинокого прохожего, если надеется с ним справиться, снять с него силой платье, сорвать часы, опорожнить карманы. По всем вероятиям, такие превращения из робкого, пугливого «карманника» в смелого грабителя, смотря по месту, времени и обстоятельствам, переиспытываются всеми заправскими уличными ворами. Вследствие этого, на уличном языке в Петербурге, их, без различия специальностей промысла, называют общим наименованием «мазуриков».
По самой уже технике своей, грабеж не требует ни осо-
