тельницъ интеллигентнаго женскаго труда. По вызовамъ чрезъ газеты, онъ являлся къ гувернанткамъ и учительницамъ, объявлявшимъ о предложеніи своихъ услугъ, и, уходя, изловчался стянуть что-нибудь изъ ихъ скудныхъ пожитковъ. Приходилъ онъ, конечно, подъ предлогомъ найма адресатокъ для воспитанія своихъ дѣтей. Дѣйствовалъ онъ иногда совершенно по военному, налетомъ, не затрудняя себя даже продѣлываніемъ заученной комедіи. Разъ, явившись по адресу одной гувернантки, жившей въ домѣ родныхъ, онъ вошелъ въ залу, не снимая пальто, и въ ту самую минуту, когда, по докладу прислуги, гувернантка пришла изъ внутреннихъ комнатъ, отецъ семейства направился къ дверямъ.
— Куда-же вы? — удивилась она.
— Я забылъ разсчитаться съ извощикомъ, — спокойно отвѣтилъ незнакомецъ.
— Позвольте послать прислугу…
— Покорно благодарю. Извощика я взялъ безъ уговора, «по часамъ»; не знаю еще, что онъ спроситъ, а мнѣ съ вами нужно переговорить пространно и обстоятельно.
Гувернантка ждетъ пространныхъ переговоровъ, ждетъ пять минутъ, десять, — отецъ семейства не является. Справились у подъѣзда — его и слѣдъ простылъ; стали тогда осматривать квартиру и не досчитались шелковаго зонтика, дамскаго шалеваго платка и еще кое-какой мелочи.
Смѣлые, увѣренные въ себѣ и умные воры данной категоріи очень хорошо понимаютъ, что для ихъ операцій самое доступное и благодарное поле не въ маленькихъ, малолюдныхъ квартирахъ, а въ большихъ, переполненныхъ челядью и гостями, богатыхъ домахъ, гдѣ, притомъ, менѣе всего ихъ ожидаютъ встрѣтить, не допуская, чтобы въ комъ-нибудь хватило дерзости на кражу въ такой обстановкѣ. Секретъ этотъ, — основанный на простомъ, въ сущности, соображеніи, — постигалъ уже знакомый намъ элегантный юноша Ясинскій; постигла его также вполнѣ и одна интересная дама — замѣчательная въ своемъ родѣ воровка. — Нечего и говорить, что на практику при этихъ условіяхъ способными оказываются только рѣдкіе, исключительные экземпляры воровскаго класса. Это — «мазурики» высшаго полета, обладающіе не только извѣстной талантливостью, смѣлостью и ловкостью, но и блестящей внѣшностью,
тельниц интеллигентного женского труда. По вызовам чрез газеты, он являлся к гувернанткам и учительницам, объявлявшим о предложении своих услуг, и, уходя, изловчался стянуть что-нибудь из их скудных пожитков. Приходил он, конечно, под предлогом найма адресаток для воспитания своих детей. Действовал он иногда совершенно по-военному, налетом, не затрудняя себя даже проделыванием заученной комедии. Раз, явившись по адресу одной гувернантки, жившей в доме родных, он вошел в залу, не снимая пальто, и в ту самую минуту, когда, по докладу прислуги, гувернантка пришла из внутренних комнат, отец семейства направился к дверям.
— Куда же вы? — удивилась она.
— Я забыл рассчитаться с извозчиком, — спокойно ответил незнакомец.
— Позвольте послать прислугу…
— Покорно благодарю. Извозчика я взял без уговора, «по часам»; не знаю еще, что он спросит, а мне с вами нужно переговорить пространно и обстоятельно.
Гувернантка ждет пространных переговоров, ждет пять минут, десять, — отец семейства не является. Справились у подъезда — его и след простыл; стали тогда осматривать квартиру и не досчитались шелкового зонтика, дамского шалевого платка и еще кое-какой мелочи.
Смелые, уверенные в себе и умные воры данной категории очень хорошо понимают, что для их операций самое доступное и благодарное поле не в маленьких, малолюдных квартирах, а в больших, переполненных челядью и гостями, богатых домах, где, притом, менее всего их ожидают встретить, не допуская, чтобы в ком-нибудь хватило дерзости на кражу в такой обстановке. Секрет этот, — основанный на простом, в сущности, соображении, — постигал уже знакомый нам элегантный юноша Ясинский; постигла его также вполне и одна интересная дама — замечательная в своем роде воровка. — Нечего и говорить, что на практику при этих условиях способными оказываются только редкие, исключительные экземпляры воровского класса. Это — «мазурики» высшего полета, обладающие не только известной талантливостью, смелостью и ловкостью, но и блестящей внешностью,
